Читаем Виктор Курнатовский полностью

Мучило Виктора Константиновича то обстоятельство, что он не мог никак попасть в Женеву. Курнатовский мечтал увидеться с Плехановым и его товарищами из группы «Освобождение труда». Но занятия в институте и отсутствие денег на дорогу мешали ему съездить в Женеву. Однако через цюрихских марксистов ему все же удалось связаться с руководителями группы и по их поручению заняться организацией социал-демократических кружков среди русских студентов-эмигрантов. А когда в Женеве убедились, что имеют дело с образованным, серьезным и вполне надежным человеком, ему стали поручать транспортировку нелегальной литературы в Россию. Студенты политехнического института Кричевский и Теплов стали его помощниками в этой трудной работе.

Лишь по вечерам он отдыхал, забираясь в библиотеку. Нравы здесь царили поистине демократические. В центре комнаты на большом столе среди книг и журналов лежала старая коробка из-под сигар. Каждый посетитель оставлял в коробке (если ему удавалось раздобыть хоть немного денег) любую, какую он пожелает, сумму. Это не было абонементной платой. Коробка служила своеобразной кассой взаимопомощи. Нуждающийся брал сколько ему нужно, а заработав деньги или получив их от родных, возвращал «ссуду». Часто с процентами. И не было случая, чтобы кто-нибудь злоупотребил доверием товарищей, не возвратил долг.

В один из зимних вечеров, когда Курнатовский собирался закрывать читальню, дверь внезапно отворилась и на пороге появился человек в черном поношенном пальто. Посетитель неуверенно оглядел комнату, видимо, он сомневался — туда ли он попал. Вглядевшись в незнакомца, Курнатовский вдруг бросился к нему, обнял.

— Да не может быть! Откуда ты, Яковенко? Как попал в эти края?

Яковенко был товарищем Курнатовского по Петербургскому университету. Они вместе участвовали в протесте, организованном против нашумевшего адреса Андреевского. Но Яковенко избежал тогда " репрессий. Лишь позднее полиция докопалась до фактов, говоривших об участии Яковенко в этом деле и его конспиративных связях. И тогда Яковенко прошел тернистый путь, напоминавший усеянную мытарствами дорогу Курнатовского. С трудом выбравшись за границу, он решил завершить свое медицинское образование в Цюрихском университете. Вскоре Яковенко поступил на предпоследний курс медицинского факультета.

Нужно ли говорить, как счастлив был Яковенко, встретившись с Курнатовским, как был он ему благодарен за теплое, товарищеское участие.

Яковенко, наблюдательный человек и уже почти сформировавшийся врач, обратил внимание на странное поведение Курнатовского. «Почему Виктор часто переспрашивает слова? Почему он во время беседы прикладывает ладонь к уху? Почему он так замкнут?» Яковенко решил проверить возникшие у него опасения. Однажды он очень тихо задал Курнатовскому вопрос. Тот не ответил. Яковенко повторил вопрос чуть громче. Курнатовский переспросил его. Тогда Яковенко громко повторил тот же вопрос и настойчиво заговорил с приятелем:

— Ты что, стал плохо слышать? У тебя что-то неладное с ушами?

Курнатовский смутился. Он не любил жаловаться на свое недомогание.

— Да нет, это случайно, скоро пройдет. Но от Яковенко трудно было отделаться. Шаг за шагом он выведал у Курнатовского все о его болезни и узнал, что глухота то усиливается, то становится порой слабее, а иногда и совсем исчезает. Рассказ Виктора взволновал Яковенко. Среди преподавателей факультета он разыскал швейцарца-специалиста по ушным болезням, душевного человека, который согласился бесплатно осмотреть Курнатовского — ведь, собственно, отсутствие денег всегда мешало Виктору прибегнуть к медицинской помощи.

Доктор подтвердил основательность опасений Яковенко.

— Положение вашего друга действительно очень серьезно. Если болезнь не приостановить, он скоро совсем потеряет слух.

Но весной 1893 года Курнатовский неожиданно почувствовал себя значительно лучше. Глухота почти исчезла. Благодатный климат Швейцарии сделал свое. У Виктора изменилось настроение. Он много работал, не пропускал ни одной лекции, семинара.

— Химия нужна нам, революционерам, — говорил Курнатовский, — химические чернила для тайнописи, химические краски для мимеографов, изготовление взрывчатки для бойцов революционных баррикад.

1893 год был годом подъема не только в жизни Курнатовского, но и в жизни всего рабочего Цюриха. С наступлением весны сюда съехались многие деятели международного рабочего движения. Город готовился к очередному конгрессу II Интернационала. Проходили оживленные рабочие собрания. Политические деятели выступали перед рабочими с лекциями. Общественная жизнь била ключом.

Но именно в это время пришла весть, которая взволновала всех: президент США Кливленд готовился вместе с русским императором Александром III подписать трактат о взаимной выдаче преступников. Печать всего мира откровенно писала, что и Кливленд и Александр III, ведя переговоры, имеют в виду не только убийц, аферистов, взломщиков, но и политических противников русского царизма.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги