Виктор Курнатовский

С Курнатовским и Лепешинским Владимир Ильич разговорился о своей новой книге, где он предполагал использовать данные русской фабрично-заводской статистики. Работая над рукописью «Развитие капитализма в России», Ленин убедился, что в официальной статистике сведения часто подтасовываются. Чтобы скрыть, жестокую эксплуатацию рабочих на русских фабриках и заводах, все цифры по крупным, средним и мелким предприятиям объединялись и выводились средние цифры, которые не отражали истинного положения вещей. Владимир Ильич доверял земской статистике, как более беспристрастной, но и она имела погрешности.

— Если найдется издатель, — обратился Ильич к Курнатовскому и Лепешинскому, — не согласитесь ли вы помочь мне — стать счетчиками? Придется составить около двадцати тысяч карточек. Труд огромный. Одному мне это не под силу.

Курнатовский и Лепешинекий согласились принять участие в работе.

Новый 1899 год встретили в Минусинске революционными песнями. Вспоминали прошедший год как год основания Российской социал-демократической рабочей партии. Владимир Ильич поддержал тост за создание партии, но предостерег всех присутствующих от излишнего оптимизма. Для того чтобы партия стала боевой организацией пролетариата, предстояло проделать еще много работы. Ленин понимал партию как спаянный единой целью коллектив, способный повести народ на штурм самодержавия, способный возглавить победоносную социалистическую революцию.

В эти зимние дни, когда в далеком Минусинске вождь грядущей социалистической революции говорил о том, какой должна быть партия, из Женевы тайно переправлялись в Россию сотни экземпляров брошюры Владимира Ульянова «Задачи русских социал-демократов». Она была написана в Сибири, а теперь возвращалась отпечатанной в Россию для того, чтобы указать путь русскому пролетариату к величайшей цели нашей эпохи. Эта работа предсказывала, что недалеко то время, когда пролетариат пойдет впереди всего прогрессивного человечества и проложит ему широкую дорогу к счастью…

Из Минусинска Курнатовский уезжал в прекрасном настроении.

«Какой человек! — думал он об Ульянове. — Даже здесь, в глуши Сибири, он сумел наладить связи с борцами за свободу и объединить их, здесь, несмотря на трудности, он пишет статьи и книги, в которых последовательно отстаивает учение Маркса, его правоту. И человек он чудесный — скромный, сердечный, простой, смелый, прямой. Именно поэтому вокруг него и собираются хорошие люди. А как его любят все рабочие, находящиеся в ссылке! Именно такой вождь нужен рабочим».

Курнатовский пытался сравнить Ленина с Плехановым.

Да, Плеханов крупный теоретик. Но можно ли согласиться, что Ульянов уступает ему в этом? Оба стремятся к одной цели, оба воодушевлены одним учением. Но у Плеханова во всем подчеркнутая непогрешимость, у Ульянова, наоборот, при поражающей глубине знаний и суждений совершенно отсутствует это чувство превосходства над товарищами. Передавая им свои знания, Владимир Ильич стремится одновременно посоветоваться с ними, проверить правильность намечаемых шагов, мыслей, действий. Он видит силу в единстве многих и добивается этого единства мнений и действий, убеждая, споря, не жалея времени для того, чтобы все, наконец, прониклись сознанием, что действовать надо именно так, а не иначе.

Припоминая всех, кто окружал Владимира Ильича в Минусинске, Виктор Константинович подумал и о Екатерине Ивановне Окуловой, молодой девушке, которая появилась среди ссыльных в последние дни праздника.

Да неужели она дочь крупного золотопромышленника? Какая страстная уверенность и убежденность звучала в каждом ее слове о правоте общего дела! И каким образом она, при ее богатстве и связях, тоже попала в ссылку в село Шошино — по месту жительства родителей?

Знаменательное явление, — думал Курнатовский. — К марксистам теперь тянутся люди и из других классов, которым, казалось бы, должны быть чужды интересы пролетариата. Да, — вспомнил он, — Екатерина Ивановна звала нас в Шошино. Что ж, надо не откладывать этой поездки. Говорят, интересная семья. Не о таких ли семьях писал в своих романах Мамин-Сибиряк?»

Приехав из Минусинска в Курагинское, Виктор Константинович, не откладывая, засел за прошение, адресованное минусинскому и енисейскому начальству, о переводе его в Шушенское. В этом прошении он ссылался на то, что в Шушенском, как он слышал, собираются открыть промышленное предприятие, на котором он, как инженер, сумеет получить работу. Прошение о переводе в Шушенское отправили и Лепешинские. Поближе к Ленину просились и Ковалевские…

Вскоре на имя Курнатовского пришло письмо.

Однако это была записка от Шаповалова, а не ожидаемое разрешение на перевод в Шушенское.

«Все званы в Шошино. Хозяева ждут. Собираемся в субботу на воскресенье. Выезжайте с Лепешинскими сразу же после обеда…»

В назначенный день двинулись в путь. Лепешинские были легки на подъем. Миновав деревню Шошино, въехали в широкую аллею, обрамленную могучими деревьями. В конце аллеи стоял большой дом. Над крышей приветливо струился дымок.