Виктор Муравленко

Николай Александрович посмотрел в сторону уродливого красного монумента в честь мадьярского расстрельных дел мастера Белы Куна на перекрестке и пообещал:

— Когда-нибудь ночью я его взорву, толовые шашки остались. Здесь должен бы стоять памятник Муравленко. И Абазарова не мешало бы увековечить. Это был один из плеяды тюменских геологов, первооткрыватель месторождений. С 1960 года работал главным инженером Ханты-Мансийской и Березовской геолого-разведочных экспедиций, так рвался на Север, что уехал туда без трудовой книжки, поскольку его не отпускали с буровых Краснодарского края. Затем стал начальником Мегионской нефтеразведки. Предшественник Владимира Алексеевича на этом посту, Шалавин, проработав всего пол месяца, не выдержал и, как бы «оправдывая» свою фамилию, попросту сбежал. На него было даже заведено уголовное дело — за варварскую вырубку кедрового бора на берегу Меги. Абазаров же прежде всего занялся укреплением материально-технической базы, налаживанием быта геологов. Надо было до начала холодов спешно переселить людей из палаток в вагон-домики. Баржи с грузами в навигационный период шли одна за другой. Везли трубы, глину, химреагенты, жилые вагончики, полевые кухни. Об Абазарове все вспоминают как о человеке из «легенды». А было ему тогда чуть больше тридцати лет. Жесткий, справедливый, даже яростный в работе, волевой, не жалеющий ни сил, ни времени руководитель. Под его началом нефтеразведочная экспедиция стала одной из лучших на тюменской земле. Он понимал, что без костяка буровых мастеров, бурильщиков, вышкомонтажников, механиков-водителей новых задач не решить. Его опорой стали буровые мастера Норкин и Малыгин, бурильщики Меджевский, Костырев, Хафизов, Симаков, Сухушин, транспортники Анисовец, Медведев, Васякин.

Этот период открытий тюменских геологов можно сравнить с достижениями советской космонавтики. В космос один за другим уходили корабли, а на тюменской земле открывались всё новые и новые месторождения. Страна заслуженно награждала героев космоса, точно так же высоко оценивался и труд разведчиков недр, им присваивались звания Героев Социалистического Труда, лауреатов Ленинской и Государственной премий. Но здесь следует сказать вот о чем. Был период, когда всё будущее западносибирских нефтяных промыслов висело на волоске.

— Как это? — заинтересовался Алексей.

— Суть в том, что нефтяная и газовая промышленность является частью топливно-энергетического комплекса, — начал объяснять Чишинов. — А производство электроэнергии есть важнейший показатель экономического развития любой страны. В 1965 году в СССР было произведено более 500 миллиардов киловатт-часов электроэнергии, из них только 16 процентов на гидроэлектростанциях. Все остальное производилось за счет сжигания различных видов топлива — нефти, газа, угля — и на АЭС. Производство электроэнергии на ГРЭС привлекало своей простотой и дешевизной. В решениях XX съезда КПСС строительство ГРЭС было определено приоритетной политикой государства. Всё это с особой силой обозначилось во время дискуссии по поводу строительства Нижнеобской ГЭС в районе Салехарда, реализация которого привела бы практически к полному затоплению не менее 75 процентов территории, где велась добыча нефти и газа — от Салехарда до Ханты-Мансийска. Понимаешь, к чему бы это привело? Страна лишилась бы своего самого главного национального природного богатства — уникальных месторождений углеводородов в Западной Сибири.

— Кто же был такой дурак, который хотел всё это затопить? — спросил Леша, останавливаясь перед пресловутым монументом из красного мрамора, словно злой мадьяр успел «наследить» и в этом вопросе.

— Хрущев, — коротко ответил дядя Коля. И добавил: — Бурные дебаты велись между сторонниками строительства этой крупнейшей по тем временам ГЭС, которых поддерживал Никита Сергеевич, и противниками $е сооружения в лице Тюменской областной партийной организации: Щербины, Протозанова, Богомякова, Нестерова. Огромную роль в доказательстве нецелесообразности осуществления проекта Нижнеобской ГЭС сыграли и Муравленко, и Абазаров, и Эрвье, и Ровнин, и Салманов, и все трезвомыслящие нефтяники и геологи. Они доказали своими прогнозами, последующими открытиями и делом правильность приводимых аргументов, отразили натиск ряда ученых, не веривших в тюменскую нефть, показали бредовость строительства этой гидроэлектростанции. А окончательно вопрос был решен после снятия Хрущева — очередная его авантюра не прошла, разум восторжествовал. В дальнейшем правительство СССР во главе с Косыгиным приняло решение о развитии нефтегазодобывающей промышленности в Западной Сибири.

Помолчав немного, Чишинов продолжил: