Виктор Муравленко

— Мы не можем знать об этом всей правды, более того, тема эта слишком личностная, внутренняя, но сказать все равно надо. Для того чтобы картина была полной. Иначе, получается, что хотим что-то скрыть или отретушировать. А скрывать нечего. Но мне проще ответить на твой первый вопрос, чем на второй. Потому что смерть сына — это действительно трагедия. Человеческая трагедия, к которой следует подходить осторожно и не совать нос, куда не следует. Ты знаешь, вокруг фигуры Виктора Ивановича Муравленко в некоторых книгах создан такой ореол, что он кажется почти небожителем, одним из богов с Олимпа. Или «человеком с ружьем», живым памятником. А ведь это личность не только героическая, но и трагическая. Так мне говорила и его многолетний референт, которая работала с ним с самого основания «Главтюменнефтегаза» — Галина Павловна Запорожец. Работы касаться не будем — тут были свои сложности, которые Муравленко умел преодолевать и решать проблемы самым оптимальным и наилучшим образом. На то у него и была исключительная воля, ум, талант. Но тогда в чем трагизм его судьбы? Да, умер любимый сын. Была непростая ситуация с внуком. Но главная трагедия заключается еще и в том — это мой взгляд и касается он всех великих государственных деятелей, — что они всегда жертвуют личным счастьем ради общества, ради высоких целей.

Они забывают, что где-то рядом есть жена, дети. Они любят их, но больше всего любят свое дело. Этим и отличаются от простых, «нормальных» людей. Этим и возвышаются над ними. Кого ни возьми: Наполеона, Канта, Толстого, Сталина. Что полководец, что вождь, что писатель, что философ. Дело, творчество, работа — прежде всего, это — основа и смысл жизни. Но и судьба платит им тем же, она поднимает их на самые вершины, но отсекает простые радости бытия. В этом и заключается их трагедия. Приходится выбирать, жертвовать: или ты идешь к своей высоте, или наслаждаешься жизнью. Нельзя совмещать то и другое, ни у кого это еще не получалось и не получится.

— А как же Пушкин? — спросил вдруг Алексей. — Вроде бы, он был вполне счастлив в личной жизни.

— Ничего подобного, тоже трагическая фигура, — ответил Николай Александрович. — Он был весь опутан интригами, что в конце концов и привело его к смерти. А интриги плели и против Муравленко — в Москве, в высших эшелонах власти. И по поводу его смерти тоже есть разные версии. Одна из них заключается в том, что его буквально довели до последнего инфаркта.

Дядя Коля, когда волновался, начинал багроветь: вот и сейчас его лицо стало приобретать цвет спелой сливы.

— Кофе? — предложил Алексей.

— Потом. Сначала отвечу на твои вопросы. Вернемся к первому. Пятидесятые годы в жизни Муравленко — это расцвет сил. Но это же и самый расцвет страны, подъем, набирание скорости. По сути, судьба Виктора Ивановича и судьба СССР неотделимы друг от друга. Если сравнивать личность и государство, то они шагали вместе. У древних греков существовало такое понятие — «акме», означало оно человеческий возраст, примерно от 35 до 55 лет. Самый продуктивный возраст во всех смыслах — в творческом плане, умственном, физическом. Период главных свершений, созидания. Важно подготовиться к нему так, чтобы не жгло прошлое, чтобы не пришлось разбираться с ним в своей собственной душе. Чтобы накопленный творческий и нравственный потенциал был использован на все сто процентов. Это ведь тоже некое «планирование» своей судьбы, а как иначе? Человек обязан жить долго, по крайней мере, стремиться к этому, чтобы и успеть сделать как можно больше и как можно лучше. Понятно, что не для себя только. И Виктор Иванович вошел в этот возраст с незапятнанной репутацией, с чистой совестью, уже известным в стране человеком, орденоносцем, начальником крупнейшего промышленного объединения «Куйбышевнефть». Государственным деятелем. Для СССР это тоже был возраст «акме». И, может быть, со смертью Муравленко началось медленное умирание и Союза. Потому что ушел не только Виктор Иванович. Стали уходить стержневые, базисные, корневые советские люди, «поколение победителей», а вместо них начали приходить и занимать их места честолюбивые, мелкие по своей природе карьеристы и болтуны. Оборотни.

— Вроде «меченого» и «беспалого», — подсказал Леша.

— Ну да, — кивнул дядя Коля. — Дьявол любит метить своих слуг каким-либо физическим изъяном или знаком, это еще в Средние века знали — то огненно-рыжий, то косой, то хромой, то пальцы срослись или сухорукий, а то — родимое пятно во всю лысину. Это не смешно, это — правда. Так вот, вернемся к пятидесятым годам, к Советскому Союзу, к Муравленко. Кстати, до этого триумфом завершилось турне футболистов московского «Динамо» по Англии. Но это — так, к слову, к умению побеждать. А вот в 1950 году опять разгорелась война, и мир снова стал напоминать пороховой погреб.

— Где же это? — спросил Алексей.