Виктор Тихонов творец «Красной машины». КГБ играет в хоккей

Спустя несколько минут он снова выскочил на поле, но теперь уже, получив шайбу, тут же поднял голову и, заметив в хорошей позиции Викулова, точным пасом адресовал шайбу ему. Викулов щелчком направил шайбу в ворота, но Холечек «блином» отбил ее в угол площадки. Первым к ней подоспел Александров, но укротить ее не сумел, и она досталась чехословацкому защитнику Дворжаку, который отправил ее вперед, кому-то из своих партнеров. Началась очередная атака на ворота Третьяка, которая в этот раз завершилась голом. Шайбу забросил Бубла — один из самых результативных защитников у чехов. Александров взглянул на табло — шла всего лишь десятая минута матча.

— Играем, не спим! — подбадривал своих игроков Тихонов.

Но игроки сборной СССР как будто не слышали своего тренера — у них ничего не получалось. Александров это чувствовал по себе. Он выходил на лед, но шайба его не слушалась и либо слетала с крюка, либо ее быстро отбирали чехи. Так же не ладилась и игра у его партнеров. А чехи летали по площадке, будто на крыльях. В тот момент, когда звено Александрова уже сменилось и уселось на скамейку, за воротами Третьяка вновь зажегся красный фонарь. Вторую шайбу забил вездесущий Мартинец, чем-то напоминавший нашего Мальцева (даже номера у них были одинаковые — 10-е). Его, кстати, Тихонов выпустил сразу после второго гола, поставив в звено с Викуловым и Александровым. Последний еще подумал: «Ну, с Николаичем мы сейчас зажжем!» Но в этот момент сирена возвестила об окончании первого периода. Счет на табло 0:2 не в нашу пользу.

В раздевалке Тихонов был сдержан и громы и молнии не метал. Сначала подытожил общие ошибки, затем стал подходить к некоторым игрокам индивидуально и разговаривать с ними. К Александрову он не подошел — видимо, серьезных нареканий к нему у него не было.

— Не пойму, что происходит, — жаловался Александрову, сидевший рядом Капустин. — Вроде, поле вижу, партнеров тоже, а как шайбу посылаю, обязательно в молоко.

— У меня то же самое, — поддержал его Александров. — А ведь стены-то наши, помогать должны.

Второй период начался с атак советских хоккеистов. Чехи намеренно отошли назад и стали играть от обороны, пытаясь поймать соперника на контратаках. И одна из них увенчалась успехом. Причем снова у чехов играло первое звено нападения: Мариан Штястны — Глинка — Аугуста, открывшее счет в этом матче. Штястны прорвался к воротам Третьяка и, не замечая своих партнеров, решил сам бросить по воротам. И добился успеха — за советскими воротами в очередной раз зажегся красный свет. 3:0 — это уже было похоже на разгром.

Александров взглянул в сторону правительственной ложи и увидел Брежнева, который жестами показывал кому-то из сидящих рядом с ним спортивных чиновников, как чехи организовали атаку, а наши ее проспали. «А ведь у него завтра день рождения», — внезапно вспомнил Александров. — 71 год исполнится. Чувствую, подкузьмим мы сегодня старику. Лучше бы он дома у телевизора сидел».

В очередной выход звена Александрова на лед чехи нарушили правила. Это случилось в тот момент, когда Борис подхватил шайбу в центре поля, ворвался в зону соперника, но в углу площадки его зацепили за свитер «крюком» и он рухнул, как подкошенный, на лед. Судья дал свисток и удалил чеха с поля. На площадку выкатилось наше первое звено — самое забивающее в команде. А Александров, уезжая на скамейку запасных, отметил про себя: «Ну, вот, пусть гол не забил, зато чехов в меньшинстве оставил». Но, как оказалось, лучше бы он этого не делал.

В этот день все валилось из рук даже у самого забивающего нашего звена. Оно так увлеклось атакой, что чехословацкий защитник перехватил шайбу и передал ее Глинке. А тот совершил стремительный проход и в упор расстрелял Третьяка. 4:0. Причем чехословацкое первое звено переигрывало советское первое со счетом 3:0. Тихонов, глядя на это, просто не верил своим глазам. Впрочем, в это не могли поверить и советские болельщики — как те, что собрались в Лужниках так и те, что сидели у экранов своих телевизоров. Ведь это было уже почти оформленное поражение. Отыграть у чехов, умеющих очень надежно играть в обороне, эти четыре шайбы было практически нереально. Игра у советской сборной совсем разладилась, игроков просто охватила апатия. Они явно доигрывали этот период, мечтая об одном — поскорее уйти в раздевалку, чтобы не слышать свиста трибун. Но позор на этом не закончился. Под занавес второго периода еще одна шайба влетела в ворота Третьяка. Автором гола стал игрок второго звена Поузар. Это была первая шайба этого звена в матче.

Не успели игроки сборной СССР войти в раздевалку, как туда вбежал Кондратьев. На нем буквально не было лица. Все два периода он сидел в правительственной ложе рядом с Брежневым и видел воочию, как час назад прекрасное настроение генсека за сорок минут игры кардинально изменилось. Он даже спросил у коллег, которые сидели рядом: «А не ошиблись ли мы, назначив Тихонова тренером сборной?» Именно это и прибежал сказать тренеру Кондратьев. Взяв его за локоть он при всех отвел его в сторону и понизив голос сказал: