Виктор Тихонов. Жизнь во имя хоккея

А Виктору на его отказ в ЦК партии иронично отвечают: «Ну, правильно, председатель совета министров Латвии жил там когда-то, а вот Тихонову квартира не подходит». Он отвечает: «Да не нужно нам такое огромное жилье – у нас в семье всего три человека».

И тогда нам предложили квартиру в хорошем доме на улице Вейденбаума. Рядом – Театр русской драмы, маленький рыночек, центральные магазины, гостиница «Латвия», красивый костел. А главное – это жилье отвечало важному запросу Виктора. Он хотел, чтобы оно располагалось поблизости от дворца – минут десять пешком.

По всем статьям эта потрясающая квартира была лучше той – огромной. Кстати, в том же доме на улице Вейденбаума поселился и замечательный композитор Раймонд Паулс. Мы на втором этаже, а он на шестом.

Квартира была довольно большой, и мы обставляли её сами. У Васьки своя комната, у нас собственная спальня, гостиная, кухня, лоджия громадная – все с видом на центр. Потом, когда я переехала в Москву в 1982 году, Виктор пошёл к руководству и попросил квартиру переписать на сына Василия. И они согласились. А когда Василий поработал в Америке тренером, то у него появились деньги, чтобы выкупить эту квартиру и приватизировать. Так что она стоит теперь – обустроенная, с евроремонтом, но никто там не живет.

За решеткой

Контрастов в нашей с Виктором жизни всегда хватало. Перебравшись в Латвию, я оказалась юрисконсультом в мужской колонии строгого режима. Конечно, когда я зашла туда в первый раз, у меня были рыдания и смятение, просто-таки шок…

Один только досмотр чего стоил – это не для тонких и чувствительных натур. Небольшой пропускной пункт, заходишь – открываются решетки, потом закрываются… Затем сдаешь документы – открывается решетка, проходишь дальше. И снова решетка опускается – и перед тобой дверь. А за ней солдатики с автоматами и собачки на поводке.

Я в административном здании занималась своей работой. При колонии производство – делали мебель для учреждений. Как сказали бы теперь, мебель для офисов. Занималась я примерно тем же, чем занималась в Москве. Готовила документы, когда присылали древесину с недостатками, пересортица и прочее – вот круг моих обязанностей. За полдня всё завершала – мне такой график нравился.

Колония находилась на окраине Риги – пешком надо пройти. Но я любила пешком ходить. Здорово, что у меня получился такой жизненный опыт. Посмотрела на заключенных – узнала, что это за люди. Хотя мне с ними общаться практически не приходилось.

Правда, у меня был весьма интересный подопечный – некто Гурецкий. Замечательный художник, но воришка! Раз семь или восемь сидел. Причём ловили его при курьезных обстоятельствах. Однажды у него голова где-то в церкви застряла, когда он вылезал оттуда. В другой раз он украл часы у сына председателя совета министров Латвии. То есть он не просто воровал и попадался, а всё с какими-то историями и приключениями. Но зато он был знающим, эрудированным, много читал. И большой талант!

Меня поразило в колонии, что заключенные получали деньги. Пусть и небольшие, но на них в ларьке можно было приобрести чай, сахар, конфеты. Впрочем, начальство колонии заботилось не только об их материальной жизни, но и о духовной. Заключенные могли выписать столько литературы, сколько я, наверное, на всю свою зарплату не могла накупить. К нам приходили учителя из общеобразовательной школы. Человек мог закончить десятилетку, если не получилось это сделать на свободе. И самое удивительное – в колонии заключенные имели возможность выучить иностранный язык! Преподаватели приходили – занимались с желающими. Всё было налажено идеально. Я говорила: «Ребята, да вам одно удовольствие здесь сидеть – и образование получить можно».

С работой в колонии связаны и другие курьезные моменты. Мы с Виктором гуляли около моря. Вдруг подходит такая протокольная морда и – «Здрасьте, вы меня помните?». Я, смутившись: «Нет, не помню». А он мне: «Да мы с вами в пятой были вместе». Пятая – это колония ОЦ 78/5. Значит, он там отбывал наказание, а я там работала. И вот, получается, мы вместе в заключении. Хорошенькое дельце!

Мы с Виктором гуляли около моря. Вдруг подходит такая протокольная морда и – «Здрасьте, вы меня помните?». Я, смутившись: «Нет, не помню». А он мне: «Да мы с вами в пятой были вместе».

Виктор часто выступал перед заключенными. И ребят из команды с собой приводил. Всё-таки просветительская деятельность – большое дело! Сейчас трудно такое вообразить, но и артисты приезжали, и кино заключенным показывали. Причём не абы какие актеры приезжали, а звёзды той поры, знаменитости – такие артисты, как Гунар Цилинский, Вия Артмане.

Воспитательная работа тогда была на высоком уровне. Она велась не формально, а реально. И люди, находящиеся в колонии, не считались отбросами общества. Они много читали, много знали. Иногда даже слишком много…