Виктор Тихонов. Жизнь во имя хоккея

Худо проигрывать: переживают члены команды, расстраиваются болельщики по всей стране – ученые подсчитали, что производительность труда после наших хоккейных неудач падает… Но куда хуже то, что после поражения следует начальственный разнос, которому предшествует, как летчики говорят, «разбор полетов» – еще и еще раз смотрим видеозапись: когда и по чьей вине была пропущена шайба. Заметьте: не по какой причине – а именно по чьей вине! А возразить не моги! Что с того, что в Советском Союзе уже давно развивается гласность? Особенно сурово хоккейное начальство относится к тому, кто, так сказать, выносит сор из избы, пренебрегает заведенными вами правилами.

Я это испытал на себе два года назад. Находясь в Канаде, дал интервью местным журналистам, высказался за обмен игроками между нашими странами. Выражал при этом личную точку зрения. Но если рассуждать объективно, прогресс и в отечественном, и в мировом хоккее без этого обмена дальше просто невозможен. Ну, дал я это интервью и уже было стал о нем забывать. Но вы-то, Виктор Васильевич, не забыли. За день до окончания матча на приз «Известий» от знакомого тренера узнаю, что у меня «сложности с выездом в Северную Америку на суперсерию…». Декабрь провел в Москве. В феврале предстояли товарищеские матчи ЦСКА в Италии. Вся команда уже знает, что я туда не еду. Старший тренер молчит. Лишь в день отлета, в 5 часов утра, когда я уже завязывал перед зеркалом галстук, один из тренеров мне сказал: «Извини, но ты остаешься… Вот вернемся из Италии – поедешь на товарищеские матчи со сборной в Швецию». Накануне отъезда открываю «Правду», где опубликован состав сборной страны и не нахожу своей фамилии. Но этим дело не кончилось.

Вызвали меня в Главпур (Главное политическое управление Советской Армии и Военно-Морского Флота. – Прим. ред.) и выдвинули целый ряд нелепейших обвинений. «Знали ли вы, капитан Ларионов, – говорят, – что в вашем доме готовилась провокация?» Я опешил. Оказывается, речь шла о визите в дом моих родителей представительницы общества дружбы «Канада – СССР», которая была гостьей Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Москве – он проходил летом 1985 года. Канадка была обеспокоена моим отсутствием на важнейших матчах. Полчаса пробыла. Родители, по законам русского гостеприимства, напоили ее чаем… Потом главпуровские чины стали нести какую-то чушь про то, что якобы мои родственники спекулируют видеоаппаратурой и другое в том же роде: к ним в Главпур, видите ли, поступила анонимка… Ну, и, наконец, вспомнили про злополучное интервью в Канаде. Вынуждали покаяться: мол, сказано же, что мы, советские офицеры, не имеем права находиться в двух шагах от иностранца. Так я стал на целый год «невыездным» – «покаяния» не состоялось…

Перед первенством мира в Москве, где мне все же оказали честь участвовать, Владимир Владимирович Юрзинов, второй тренер, помнится, сказал: «Выиграем чемпионат – будешь ездить». Выиграли. А после удачных матчей в ФРГ, где я играл в составе команды ЦСКА, поздравляли дома, в Москве, не с победой, а с тем, что я «вернулся в СССР»… Мог ли я эти слова воспринять по-иному, чем жестокое оскорбление?

Но шила, как говорится, в мешке не утаишь: сама жизнь показывает, доказывает, что ваш тренерский стиль, который, возможно, давал положительные результаты в прошлом, обнаруживает сбои, перестает себя оправдывать, трещит по всем швам, как и сама административно-командная система, сложившаяся в стране. Уже ни от кого не скроешь, всем видно, даже Госкомспорту, который пока молчаливо выжидает, какой еще турнир мы завалим, что вы допускаете ошибку за ошибкой.

На прошлогоднем чемпионате мира в Вене вы хвастливо заявляли, что шведы – это «мертвая» команда. Шведские игроки, вопреки вашей аскетической теории подготовки к играм, гуляли по Вене в обнимку с женами. А мы – гурьбой, показывая, какой, дескать, дружный у нас советский коллектив. В итоге «мертвой» команде вручили золотые медали. Стыдно, что мы порой лишены необходимого. Это надо было видеть (по телевизору такое не покажут!), как мы во время августовского турнира в ФРГ выменивали клюшки со своими автографами на новые тренировочные майки взамен своих старых… Суперзвёзды советского хоккея суетились, как маклеры на одесской толкучке…

За эти же шесть лет я помню только два случая, когда вы, Виктор Васильевич, обратились за советом к игрокам. В обоих – вы это вынуждены были сделать, поскольку после проигрыша ваша должность оказывалась под вопросом. Первый раз это было на Московском чемпионате мира. Второй – в Калгари. А человеческих отношений между вами и хоккеистами так и нет по сей день. Есть другие – должностные, служебные, материальные, уставные и неуставные. А отношения между тренером и командой не могут не отражаться на профессиональном уровне игры.