Виктор Цой

* * *

Деньги кончились. То есть абсолютно.

Но была аллея, которая шла вдоль набережной, от пивной к лагерю „Спутник“. Ближе к вечеру там собирался всевозможный народ, пил пиво, болтал, слушал музыку, шатался и просто валялся на траве.

Нас уже многие знали и уважительно подносили. Но это вечером. А утром мы с Цоем вставали пораньше и шли на эту самую аллею собирать бутылки. И ничего стыдного в этом не было.

На вырученные деньги мы покупали хлеба, молока, банку консервов и шли кормить завтраком наших девчонок.

– А сами-то вы чего не едите? – спрашивала Марьяша.

– Да мы позавтракали, – врал Цой.

– Куда сегодня пойдем?

– На Чеховский пляж!

Так называлась бухта, скалы которой под водой были густо облеплены мидиями. Мы брали с собой кошелку, ныряли, наполняли ее мидиями, потом разводили между трех небольших камней костерчик, клали сверху припасенный в укромном месте лист жести и вываливали на него мидии. И ели. До вечера хватало.

Продать с себя мне было нечего. Гардероб Цоя был не в пример богаче: помимо джинсов у него были еще и шорты. В них, собственно, он и ходил. А посему джинсы были беспощадно проданы. Но и этих денег хватило только на то, чтобы хоть частично расплатиться с хозяевами и продержаться несколько дней.

Наш приятель Сергей за нами все не ехал.

Обсуждался вариант добираться домой стопом. Но был отвергнут.

– А я утверждаю, – невозмутимо изрек однажды Цой, – что добро всегда побеждает зло, а терпение сильнее самурайского меча.

И действительно, мне удалось, наконец, дозвониться до Курехина, отловив его в доме у какой-то барышни, и он выслал нам денег на билеты. Хозяева отдали нам паспорта, поверив на слово, что оставшуюся часть долга за проживание мы перешлем им телеграфом.

По-моему, мы их обманули.

Впрочем, не помню. Это когда было-то…

А потом Витька Цой стал рок-звездой. А потом погиб, так и оставшись ровесником для все новых и новых поколений молодых и красивых. Он для них свой. Теперь уже навсегда».

1985–1986 Начало эпохи перемен

Пережив худо-бедно оруэлловский 1984 год, группа «Кино», как и весь советский народ, вступила в следующий, 1985-й – и он оказался годом начала перемен.

И в стране, и в жизни Цоя.

Группа сделала еще один шаг к определению своего классического состава: место за барабанами занял Георгий Гурьянов – тоже любитель, как и Африка, но более высокого класса. И опять выбор Цоя, как и в случае с Каспаряном, диктовался больше не профессиональными требованиями, а общностью интересов и дружескими чувствами.

И то, что Гурьянов по прозвищу «Густав» занимался живописью, был художником, их тоже сближало.

Цой действовал как бы по принципу «стерпится-слюбится», он умел это делать – сближаться с людьми и незаметно включать их в сферу своих интересов, при этом не подавляя.

Когда хотел, конечно. В противном случае человек оставался за стеной, которую Цой тоже умел выстраивать.

В данном случае, интерес был не только творческий. Густав справедливо считался модником – человеком, следившим и моментально перенимавшим все новое, что появлялось в музыке, одежде, манере тусовок и стилях.

Он был типичный стиляга, если выражаться терминами пятидесятых. А Цой очень следил за этой стороной жизни, хотя модником не был, скорее, он хотел быть в курсе событий и веяний, чтобы не чувствовать себя «лохом». Вот этого он очень боялся, как мне кажется, – что его сочтут «лохом». Но никому не показывал.

Поэтому союз с Густавом, помимо того, что тот должен был заменить временных барабанщиков группы, предполагал и некоторое обучение модным манерам.

Вы помните тот клип, где Цой и Густав танцуют в зимнем дворике под песню «Мы хотим танцевать»? Цой в длинном черном пальто и с длинным же шарфом и Густав на заднем плане, одетый весьма вычурно, но модно.

Так или иначе, но Густав встал за барабаны (именно встал, поскольку всегда играл стоя – и в этом тоже был особый шик, если не сказать выпендреж), и в группе «Кино» осталась одна нерешенная проблема – место басиста, ибо классный и профессиональный Саша Титов не мог ради «Кино» оставить «Аквариум», его сердце было там.

Мне кажется, эксперимент, который Цой совершил на Третьем фестивале рок-клуба в марте 1985 года, произошел не без влияния Густава.

А именно: Цой появился на сцене без привычной гитары, а лишь с микрофоном в руке. При этом был одет в белый в черную полоску пиджак. Мало того, исполняя песни, Цой как-то особенно изящно извивался и двигался по сцене, что лично у меня вызвало изумление.

Эта манера абсолютно была ему чужда. И я ему об этом прямо сказал после фестиваля. Мол, Витя, с гитарой тебе петь гораздо лучше. И вилять бедрами тоже необязательно.

Цой, как всегда, выслушал мой отзыв без комментариев, с непроницаемым лицом.

Я был не один, кто придерживался такого мнения. Не знаю, насколько это повлияло на Цоя, но больше я его на сцене без гитары не видел.