Виктор Цой. Последний герой современного мифа

По воспоминаниям Авдотьи Смирновой, тусовка раскололась после того, как приехала Джоанна Стингрей и музыканты с художниками разделились на «тех, кто с Джоанной», и «тех, кто не с ней». Так что ситуация была изначально непростой и окончательно треснула по швам, когда вынужденное объединение стало распадаться с выходом рока из подполья. Одни рокеры вышли на широкую аудиторию, а другие так и остались широко известными в узком кругу. Цой явно относился к первой категории, и его немного раздражала излишняя серьезность и мнимая принципиальность коллег по цеху. Он даже написал песню «Дети минут», где прямо говорил об этом:

…А еще я хотел бы узнать, почему
Так легко променяли вы море на таз?
Но друзья тут же хором ответили мне:
Ты не с нами, значит, ты против нас.

Думается, из-за этого взаимного отдаления и пошли слухи о звездной болезни и высокомерии. Плюс придуманные «атрибуты звездности»: роскошная шуба, телохранители, машины с затемненными стеклами.

Алексей Рыбин:

Конечно, у Цоя была звездная болезнь. А как же? А у кого ее не было в конце 80-х? У всех была. И Цой был пафосный – не то слово[359].

Очень заметно, что питерское окружение Цоя к 1988 году совершенно утратило адекватность, стало придирчивым и обидчивым. И случилось закономерное – началось постепенное отдаление Цоя от Питера. Еще в начале 80-х, когда Цой еще не был никакой звездой, он точно так же разошелся с панк-тусовкой по идеологическим соображениям. Точно так же он постепенно разошелся с Максимом Пашковым. И надо отдать должное «Свину» и Пашкову: они его не упрекнули ни в высокомерии, ни в звездной болезни.

Евгений Титов:

Цой однозначно не «зазвездился», а так бывает – когда поменялся состав, новые музыканты, новые песни, – ты встречаешь кого-то из предыдущего состава, и может быть даже какая-то неловкость, но при этом понимаешь, что для тебя это уже прошлое. Оно не хуже (!) – дело не в этом, но ты уже смотришь в другую сторону и думаешь о другом. Бывает, что и говорить особо не о чем. Если бы это были просто старые знакомые, то тогда ничего и не меняется. Но если это люди, с которыми ты вместе играл, вы были ВМЕСТЕ, а теперь этого нет, то такая встреча может быть тягостна. Не сплетничать же о соседях? Так вот и получается: привет-привет – и пошел дальше[360].

Точно так же, по такому же сценарию, Цой расстался с Алексеем Рыбиным, у которого, однако, свое мнение по поводу вышесказанного:

Мы были нормальными веселыми живыми парнями. «Свину» несвойственна была рефлексия тургеневских барышень. Просто Витьке стало интересней с Борисом, чем с Андреем. Может быть, у него инстинкт самосохранения сработал. У Цоя, в смысле. Ну и вот. А Андрей был очень классным и умным парнем[361].

Павел Крусанов:

Цой был испытан славой в полной мере и вышел из этой мясорубки с честью: он оказался крепким парнем, вполне устойчивым к быстро сбивающему у многих крышу набекрень «звездному» вирусу[362].

Часто за звездную болезнь и пафос принимали обычное плохое настроение, усталость. Зависть, непонимание, обиды бывших друзей, хамское поведение некоторых фанатов вызывали его недовольство и раздражение, вполне обоснованное. И в этом не было никакой звездности.

Рашид Нугманов: