Виктор Цой. Стихи. Документы. Воспоминания

Сценический облик Виктора Цоя удачно дополняет пластика. Рисунок танца в его композициях ненавязчив — ритмичные движения мягко перетекают одно в другое — изысканно плавная и вдруг — резко контрастная графика тела аккомпанирует песне.

Молодежь отлично знает Цоя по магнитофонным альбомам: «45» — 1982 г., «Начальник Камчатки» — 1984 г., «Ночь» и «Это не любовь» — 1984-86 гг., «Группа крови» — 1988 г. Помнит, как он начинал выступать вместе с «Аквариумом». В курсе, как собирался состав «Кино»: гитарист Юрий Каспарян, барабанщик Георгий Гурьянов, бас-гитара — сначала Александр Титов (параллельно с работой в «Аквариуме»), потом Игорь Тихомиров из «Джунглей».

С выходом на экраны художественного фильма Сергея Соловьева «Асса» менее осведомленным слушателям можно будет напоминать, кто такой Цой — ну, тот, что в финале картины поет: «Перемен, мы ждем перемен!» Подобных зрителей, боюсь, окажется большинство. Неинформированность возникает не по их вине — шутка ли углядеть певца, если он пару раз мелькнул в музыкальных эпизодах телепрограммы «Взгляд», а более объемных его выступлений нет ни в эфире, ни на крупных концертных площадках.

Фирма «Мелодия» выпустила диск-гигант с записями «Кино». Но и здесь не обходится без сложностей. По госцене вы пластинку с песнями Виктора Цоя вряд ли достанете, только раз в пять-десять дороже — у спекулянта. Очевидно, мал тираж. Любая зарубежная фирма проявила бы оперативность и, радуясь успеху своей продукции, быстро откликнулась на запросы слушателей. У нас же создается впечатление, будто планирование — производство — реализация специально созданы для взвинчивания цен на «черном рынке».

Честно говоря, пока, беседуя о роке с обычными зрителями, а не с фанатами, не будешь знать, что ведешь речь именно, скажем, о «Кино», а не о «всяких разных, которых развелось, плюнуть некуда», продуктивного разговора не получится. Не получается его и с руководящими инстанциями, уверенными, что нынче открыты куда уж более торные дороги для рока.

Однако, проведение клубных концертов по-прежнему встречает сложности и лишено мало-мальской рекламы. На большие концертные площадки и в эфир, вытесняя лучшие группы, хлынула масса плохоньких. Прогрессивные кооперативные и хозрасчетные формы в сфере культуры разъедает недуг, уже всесторонне обнаруживший свою порочность в филармониях, склонность к сборным концертам, где к одному хорошему номеру выдается солидная «нагрузка».

Середняк оказывается более хватким, удобным в обращении, приемлемым на все вкусы. Действительно, интересные артисты зачастую резче, строптивее, конфликтнее — что с ними связываться? Так, похоже, решили апологеты рока от журналистики, по совместительству освоившие профессию менеджеров. Они прилежно и достаточно регулярно организуют гала-концерты, фестивали, «дорожки», «волны», но занимают там по большей части своих знакомых и тех, кого проще ангажировать. С одной стороны, это дает шанс молодняку, с другой — слабый интерес публики к новоявленным посредственным группам вроде бы наглядно подтверждает прогнозы о спаде увлечения роком.

Прежде чем радоваться или огорчаться, заслышав любимый рокерский возглас — «Мы вместе!», хочется вспомнить поставленный встречно вопрос Виктора Цоя: в каком месте? Хотелось бы дифференцировать качество отечественных групп, не ссылаясь то и дело на западные аналоги как правило, они от нас еще дальше, чем «Камчатка» от широкой аудитории. А поступив так, предоставить рок-музыке достойное место в художественной жизни. Сегодня, когда советским роком живо интересуются за рубежом и «Кино» уже приобретает международную известность, странно и стыдно, что порой его знать не знают или игнорируют на Родине.

Журнал «Смена», № 16, июль 1988 г.

Михаил Шлямович Интересное «Кино» Виктора Цоя и его повороты

Слезы бывают не только на лице, слезы бывают в сердце. Душа плачет!.. Это так редко происходит, что иногда кажется, что у многих вместо сердца камень. Но есть явление, изначально способное «пробивать» любое сердце, даже каменное. Это явление — часть духовной сферы, именуемая искусством. Среди сотен и тысяч людей, появляются вдруг единицы, идущие наперекор устоявшимся (скорее застоявшимся!) представлениям об окружающей среде, и создают свою среду, свой мир, не похожий ни на какие прочие. Неповторимо прекрасный, несколько даже опасный тем, что очень честный. Он (этот мир) и живет по законам жизни и смерти, любви и справедливости и какой-то особенной горечи, и соприкоснувшись с ним, становится по меньшей мере не по себе, ведь то, что вокруг нас, зачастую чудовищно несправедливо!