Виктор Цой – уста к небу, уста к земле

Здесь тракторы пройдут мои и упадут
                     в копилку.
Упадут туда,
Где я сажаю алюминиевые огурцы
                      на брезентовом поле.

Придут от Бога «тракторы» — пахари-труженики в общем деле проповеди Христианства. Проповедь не только словом, сколько самой жизнью. Тогда «тракторы» нужны будут для сбора «урожая» из семян «посаженных алюминиевых огурцов» и последующей вспашки «брезента» безбожной идеологии.

Настанут кардинальные мировоззренческие перемены в сознании людей. Плоды трудов Цоя и тех, кто трудился в послушании воли Божией, упадут в общую «копилку» произведений культуры, чтобы облегчить путь к Богу следующим поколениям людей.

Христос сказал: «Кто не со Мной, тот против Меня; и кто не собирает со Мной, тот расточает» (Мф. 12, 30). Подобное видим и в апостольских текстах — сотрудничество в общем деле. Апостол Павел писал: «Я насадил, Аполлос поливал, но возрастил Бог» (1 Кор. 3, 6). Вместе трудились и вошли в общее наследие.

Христос делал то, что видел и слышал от Отца Небесного. Но для мудрецов века сего дела и слова Христа были безумием и беснованием, как и высаживание «алюминиевых» огурцов». Виктор Цой не боится быть непонятым многими. Он смеётся над миром, корчащимся в своём лицемерии, лжи, позёрстве, и поёт песни «не от мира сего», не угождая страстям, живущим в человеке; с трепетом и радостью, внутренним благоговением пишет то, что слышит его сердце, и этим служит Богу.

Камчатка

О-о-о-о, это странное место — Камчатка,
О-о-о-о, это сладкое слово — Камчатка.

Но на этой земле я не вижу тебя.

Я не вижу твоих кораблей.
Я не вижу реки, я не вижу моста.
Ну и пусть.

О-о-о-о, это странное место — Камчатка,

О-о-о-о, это сладкое слово — Камчатка.

Я нашёл здесь руду, я нашёл здесь любовь.

Я пытаюсь забыть, забываю, и вновь
Вспоминаю собаку, она как звезда.
Ну и пусть.

О-о-о-о, это странное место — Камчатка,

О-о-о-о, это сладкое слово — Камчатка.

Я не вижу здесь их, я не вижу здесь нас,

Я искал здесь вино, а нашёл третий глаз,
Мои руки из дуба, голова из свинца.
Ну и пусть…

О-о-о-о-о-о-о…

O-o-o-o.

Песня начинается и заканчивается с буквы — О. Внешне эта буква похожа на круг, образ совершенства и бесконечности для античной философии. Её звучание тождественно восклицанию удивлённого человека, выражению восторга или предваряет высокое торжественное изречение.

Это странное место — Камчатка.

Камчатка — это не только северо-восточная окраина нашей страны. Так называлась котельная, в которой Виктор Цой работал кочегаром. Так называют в школе самые дальние от учителя парты. Цой поёт о последних двух значениях. На задних партах часто сидят люди с философским мышлением (в нашем школьном классе «троечников» садили подальше от стола учителя), при этом они плохо слушают учителя и неважно учатся.

Котельная, при её изоляции от внешнего мира, тоже способствует философствованию, как пустыня — монашеству. По воспоминаниям приятелей поэта, котельная была «кипящим творческим котлом». Там «варилась» разная «публика»: музыканты, поэты, «неформалы» разных мастей. Но это всё — внешнее, внутренняя жизнь каждого всегда скрыта.

О-о-о-о, это сладкое слово — Камчатка.

Виктор Цой называет свою «Камчатку» сладкой. Это свойство Истины, познаваемой и вкушаемой тем, кто ищет её. Это сладость и радость духовная, сердечная, пьянящая своей трезвостью и глубиной. Это образ воды, обращённой Христом в вино на свадьбе в Кане Галилейской (см.: Ин. 2, 1 — 11). Обыденность (вода) становится радостью (вином) при посещении и прикосновении Истины. Богослужебные тексты называют Христа «Сладчайшим». Итак, Камчатка — место, сладкое для духа Виктора Цоя.

Но на этой земле я не вижу Тебя.

Из этих слов видно, что Виктор Цой вступает в диалог с Тем, Кто ему обещал показать землю и показал её. Но автор желает увидеть и Его — Бога, но пока не видит. Он ведёт диалог с Богом, чувствует, что это Его земля, и, поработав на ней, поэт найдёт «руду» богословия. (Но об этом ниже).