Виктор Вавич

- Прямо, прямо! - Санька сторонился, давал дорогу. Подгорный завернул к Саньке в комнату. Санька вошел, запирал дверь за собой и все глядел на нового человека. А тот аккуратно и прочно устанавливал свой чистенький велосипед у Санькиной этажерки.

- Знакомься! - Алешка перевел дух. - Кнэк.

Кнэк быстро сдернул перчатку - какая перчатка! Как масленая, подал руку. Ручку! Но крепкая какая! И придавил по-железному.

- Садитесь! - Санька пододвигал стулья.

- Вот дело, - начал Алешка и глянул на Кнэка.

- Дело очень важное. - Санька всем ухом бросился на этот голос, скорей разгадать. С акцентом. С каким? И очень аккуратно выговаривает, как печатает. - Важное и спешное к тому же. - Кнэк полез в карман мягкого пиджака, вынул конверт. Санька не сводил глаз - толстый конверт. Кнэк двумя пальцами вытащил черный железный квадрат. Он был с четверть дюйма толщины. Кнэк легко, как бумажный, за кончик протянул его Саньке. - Видите, тут сверлили. - Кнэк мизинцем указал на углубление посредине - легкая щедринка. - Сверло не берет. Он гартованый, каленый значит. Возможно, его возьмет какая есть кислота? Вы химик.

Алешка поглядывал на Саньку и ловил на коленях пальцы в пальцы.

- Ну, одним словом, - гулким полуголосом договорил Алешка, - это шкап несгораемый. Нужно обвести вот такую дырку, - Алешка начертил в воздухе пальцем квадрат, - и сроку четверть часа. Вот и скажи, попробуй и скажи: можно кислотой или не возьмет она?

Санька смотрел то на стальной квадрат, то на Алешку, и каждый раз, как проволоку, пересекал взгляд Кнэка.

"Вон он Кнэк", - думал Санька и краснел. Про Кнэка давно слышал от Алешки. В первый же раз, как Алешка пришел вдруг в штатском, с русой бородкой. Теперь он Сергей Нехорошее.

Санька в ответ на свою красноту нахмурился и старался сделать солидное ученое лицо, вглядывался в щедринку на стали - пригнулся совсем.

- Хорошо. Испытаю. Есть, конечно, вероятие. Кнэк встал.

- Вам три дня достанет? - и он тряхнул Саньке руку и держал в своей, глядел в глаза. Санька мотнул головой. Кнэк выпустил руку.

- Я очень рад вам, - сказал Кнэк и уж поднял на дыбы велосипед, чтоб повернуть в комнате.

Танечка поднималась по лестнице к Тиктиным. На площадке молодой человек с велосипедом дал ей дорогу, прижался к стене и легко взмахнул вверх переднее колесо.

- Merci, - сказала Танечка и глянула боком глаза - другой, большой, поднял весь велосипед, как будто замахнулся им на Таню. Таня пригнулась и сделала быстрых два шажка.

- Не от вас двое, - спросила Саньку Танечка, - с велоси педами?

- Нет... - и Санька улыбнулся конспиративно.

- От вас, - и Таня медленно кивнула головой.

- Ну от нас. Пускай от нас, а что? - Саньку забавляло, что Таня не узнавала Алешку.

- Ничего. Один, поменьше который...

- Глаза? Да? - и Санька закивал головой - угадал, дескать.

- Нет, не глаза, а просто он очень красивый. Лицо замечательное. Не видала таких.

Санька отошел, будто к пепельнице, и хромал больше, чем всегда, - увереннее.

- Нога ж у вас не болит? - и Таня обернулась навстречу Анне Григорьевне. - Понимаете, Анна Григорьевна...

- Хочу и хромаю, - говорил Санька и волок ногу в двери, чиркнул с силой спичку, закурил. - Кому какое дело?

Он прошел к себе в комнату, громко придвинул стул, сел за стол и стал держать в руке тяжелый кнэков квадрат. Щурился на него. Подул. Таня не шла. Он слышал голоса в столовой - завтракали! Санька опустил квадрат в карман тужурки и вышел в переднюю, натягивал шинель и слышал Танин голос:

- ...да нет, просто так и напечатано: для охраны городового - пять человек из жителей данного квартала. Не данного, а как-то там...

Санька надел шапку и толкнул ногой дверь.

Таня слышала, как Санька захлопнул входную дверь.

- Глупо, - тихо сказала Таня и поглядела в окно.

- Что вы говорите? - Анна Григорьевна заглядывала в лицо Тане.

- Глупо, говорю, вот сказано, - Танечка оживленно заговорила, - что вот кто же кого охраняет: городовой население или население городового?

- Неужели так и сказано?

- Да-да-да! Так и напечатано, - и Тиктин вышел из дверей кабинета.

- Мое почтенье! - он шаркнул Тане и отмахнул вбок рукой с листом. В другой сверкнуло пенсне. - Стойте, - он приподнял и тряхнул пенсне.

Таня глядела на Тиктина, и Анна Григорьевна повернула голову. Гребень выскакивал, и она подхватила рукой затылок.

Тиктин сел против Тани, разгладил перед собой лист.

- Что такое? - Анна Григорьевна тянулась, перебирая в прическе шпильки.

- Pardon! - Андрей Степанович прикрыл лист рукой и посадил пенсне на нос. - Какая б куцая ни была конституция, - строгим голосом начал Тиктин, - но она сейчас единственный несомненный факт

- А городовые с охраной? - и Танечка прищурилась на Андрея Степановича.