Виктор Вавич

Башкин заходил. Заходил быстро, как будто старался дальше, дальше уйти.

- Короткова? Я-то... я-то тут... Я вообще... пусть убивает. Пусть убивает! - крикнул во все горло Башкин над Санькиной головой, крикнул, будто звал на помощь. - А почему ты мне это говоришь? - вдруг на ты заговорил Башкин и заспешил дальше, глядя по стенам. - Пусть он сам придет и убьет. Пусть сейчас придет и пусть стреляет.

Башкин на миг остановился и раздернул пиджак на груди.

- Если ему угодно! Пожалуйста! - Башкин еще скорее зашагал по комнате. - Что ж он хочет сказать? Что я предатель? - Башкин с красными пятнами на лице вдруг стал против Саньки.

Санька помаленьку исподлобья взглядывал через дым папиросы.

- Да? - Башкин шагнул к кровати. - Так почему же он передает такие... такие за... за... замахи такие? Я же, значит, могу и его предать... уж коли в таком случае. Да просто, по-уголовному: убить грозится - хорошенькие... - Башкин опять заходил. - Хорошенькие цветочки! Черт возьми... А, однако, значит, он не боится, что пойду и нафискалю.. Даже когда смертью грозятся. Так где же... логика?.. А Корсакова... это еще, может быть, и неправда вовсе. Кто тебе сказал? - Башкин стоял и из угла глядел, прищурясь, на Саньку.

- Ну, одним словом так... - и Санька встал и вышел из комнаты, не взглянул на Башкина.

- Да скажите... пожалуйста... по-жа-луйста! - громко говорил Башкин, выходя в коридор. - Я сам пойду с ним объясняться!

- Здравствуйте! - Башкин кланялся, головой только встряхивал, совсем враждебно встряхивал, но в столовой было шумно, и одна Анна Григорьевна ответила на поклон Башкина.

Какой-то незнакомый Башкину бородатый господин расхаживал по столовой. Башкин нахмурился, с злым лицом пересек столовую, задел плечом незнакомого господина и сел в угол подоконника. Шевелил губами, будто жевал соломинку.

- Так вот народ! - говорил бородатый. - Вот пожалуйте: народ и сказал свое слово, - и он повернул свою бороду к Тиктину и шаркнул, кланялся, рукой отводил, - пожалуйте! Русский нар-род. Не французы. Погромщики, скажете? Специальные?

- Да! да! Специальные! - крикнул Башкин. Андрей Степанович дернулся испуганно, оглянулся за спину. Башкин уже стоял в углу у окна. Все на него глядели. - Специальные! Специальные! - и Башкин вытянул длинную руку над головой Андрея Степановича и тыкал пальцем на гостя. - Знаю, доподлинно знаю, что специально выступили! Снарядили! - выкрикивал Башкин. - Охраняли чуть не пушками! Всю уголовщину. Нечего бородой... то есть головой трясти, у меня документы есть.

- А в деревнях, а в усадьбах? В экономиях? - и гость боком сощурился через очки на Башкина. - Это тоже полиция организовала?

- Передергиваете! - крикнул Башкин. - Шулер, милости вый государь! Что? Не испугался! Стрелять будете? - и Башкин сощурил глаза на гостя. - Стреляйте! Пожалуйста! - и Башкин давешним жестом растянул пиджак на груди. Он секунду так стоял и вдруг сел на подоконник.

- Дайте мне яблоко, - сказал он пересохшим горлом. Соседка быстро передала яблоко. Башкин с хрустом куснул, встал и с яблоком в руках, ни на кого не глядя, вышел вон.

Секунду все молчали.

- Он... - хмуро начал Тиктин.

- Он больной, совсем больной, - быстро заговорила Анна Григорьевна, - вы его простите. Он совершенно...

Гость через плечо глядел молча на дверь, куда вышел Башкин.

- Оппонент скрылся. Так-с. - Гость вынул папироску. - Возражать, - говорил он, закуривая, - выходит, некому.

- Нет, есть. - Андрей Степанович громко положил вилку на стол. - То, что вы говорили...

- Я говорил про язык народа. И в деревнях и в городе - язык один. Вот, вот, - тряс он головой, - это так называемый голос народа! - И он повернулся спиной и зашагал в угол.

- А стражников в деревне разоружают, бьют! - Тиктин говорил это зычной нотой. - Это тоже голос народа? - и Тиктин дернул бородой вверх. - Так вот этот-то голос, небось, умеют заткнуть! - и Тиктин привстал со стула.

- И статистиков, земцев! - кивал головой очкастый из угла.

- Да-с! этих-то бьют. Под охраной и при содействии власти-с. Власти-с! - крикнул, уже стоя, Андрей Степанович. - А стражников, уж извините, самостоятельно-с!

- А во время холеры и врачей! Врачей! Тоже очень-с, очень-с самостоятельно-с! - и гость зло расшаркнулся и выпятил лицо на Андрея Степановича. - Врачей-с!

- Мы о разных вещах говорим! - крикнул Тиктин.

- Я о русском народе, - гость стал боком и руками в карманах подтянул брюки, - а вы о чем, я не знаю.

- А я говорю о правительстве, - Тиктин сел и прямо глянул в лицо жене, - о правительстве, которое устроило массовые убийства в городах.

- А кто в деревнях? В усадьбах? В экономиях? Это самостоятельно? Дух... народный?

- Простите! - и Тиктин строго взглянул на гостя. - Простите, Иван Кириллович, я таким способом спор продолжать не стану. Да-да! Просто не стану. - Тиктин повернулся боком к столу и завертел ложкой в чайном стакане.