Виктор! Виктор! Свободное падение

Сидя удобно вытянув ноги на заднем сидении черного лимузина — лондонского такси, везущего его к месту будущего проживания, норвежец снова почувствовал прилив уверенности. Отныне он сам будет определять все последующие ходы. Деньги откроют перед ним все двери. Автомобиль описал широкую дугу вокруг Гайд Парка и свернул к северу на Парк Лейн. Шофер не обратил никакого внимания на радостную улыбку, появившуюся на лице пассажира при виде начинающихся распускаться на лужайках крокусов. Марбл Арк. Первая половина дня, воскресенье. Довольно много транспорта. Знакомые автобусы. От всего этого прямо ком к горлу подкатывает. Оксфорд стрит. Орчард стрит. Такси еще раз повернуло и остановилось. Выйдя из машины, норвежец протянул водителю через окно три фунта. Сдачу оставьте себе. «Thank you very much includ, sir!»[10]

Просто даже не верится. Он снова в Лондоне. На этот раз в отеле «Сэлфридж», точнее, «The Selfridge Hotel». С проживанием во второразрядных гостиницах отныне покончено. Элегантный вестибюль. Безукоризненное обслуживание предупредительного портье, который взял его паспорт, чтобы без ошибок переписать имя в регистрационную карточку. Там было указано: «Одд Кристиан Гюлльхауг, 19.VI.1941, Трондхейм, Норвегия». К счастью, слово «sukepasser»[11] портье ничего не говорит.

«К тому же, ты даже и не подозреваешь, что это вовсе не мое имя, — с тайным удовлетворением думал новый постоялец. — Мой школьный приятель, старина Одд Кристиан, сейчас в Трондхейме, надежно заперт в психиатрической лечебнице. Уж он-то никогда теперь не станет претендовать на загранпаспорт. А здорово я все же тогда сообразил прихватить его удостоверение личности. Да уж, знал бы ты, что настоящее мое имя — Мортен Мартенс, фальшивомонетчик экстракласса! А любезные соотечественники считают меня мертвым…»

— Надолго рассчитываете остановиться у нас, сэр?

— Для начала, скажем, на неделю.

— Прекрасно, однако, большая просьба: как только определитесь поточнее, сообщите нам.

— Разумеется.

— 409 номер, сэр. Коридорный отнесет ваши вещи и покажет, где это.

— И сколько это будет стоить?

— Сорок восемь фунтов, сэр.

— Могу ли я внести задаток завтра?

— Да-да, конечно, сэр. Желаю приятно у нас отдохнуть.

Ковер в скоростном лифте был синего цвета. «Словно на небеса возносишься», — не без иронии подумал норвежец. Некое преддверие рая. Широкий коридор, освещаемый мягким светом бра. Никаких тебе идиотских рисунков на стенах или вытертых до дыр ковриков. Услужливый коридорный в форменной одежде. Большая комната окнами на Орчард стрит. Удобная кровать, стол, два глубоких кресла. Встроенный бар-холодильник с готовыми кубиками льда и ведерком для шампанского (само шампанское, правда, отсутствует). Коридорный внес багаж и склонился над термостатом кондиционера.

— Достаточно тепло, сэр?

— Excellent[12].

Норвежцу действительно здесь нравилось. Давно уже он не испытывал такого удовольствия. Приняв с поклоном фунтовую бумажку, коридорный осторожно прикрыл за собой дверь. Новый постоялец вынул из пластикового пакета бутылку беспошлинного шотландского виски, купленного еще в аэропорту Форнебю, и поставил ее в бар. Затем стащил с себя серый пыльник и повесил в гардероб. Улыбнулся своему отражению в зеркале, потом скривил губы и придал лицу унылое выражение. Пока еще нужно играть свою роль. А все же здорово придумано — Одд Кристиан Гюлльхауг, санитар! Это он-то, который даже не знает, где расположен Ламбет Хоспитал.

Проверив, заперта ли дверь, он начал снимать зеленый костюм, небрежно бросая его детали на спинку кресла. Будем надеяться, в украденном чемодане найдется что-нибудь подходящее на сегодня. А завтра он обновит гардероб. С этими мыслями норвежец проследовал в роскошную ванную. Снял очки, аккуратно положил их на полочку. Он и без них прекрасно видел — стекла были простые. Осторожно потянул за краешек бороды и одним движением освободился от нее. Откинул волосы со лба, вынул изо рта резиновые подушечки, и щеки снова приобрели свою нормальную форму — стали почти впалыми. Из зеркала на него смотрел теперь совсем другой человек — Мортен Мартенс, бывший печатник, а ныне — опытный конспиратор.

Он хорошенько намылился и минуту спустя уже нежился под горячим душем, насвистывая мотивчик, в котором не лишенное музыкального слуха ухо без труда узнало бы арию из «Летучей мыши». С удовольствием растершись мохнатым полотенцем, Мортен голышом прошлепал в номер, немного походил, остывая, затем положил на столик атташе-кейс и раскрыл его.

Снова по всему телу разлилось это великолепное ощущение. Вот они, эти ровные пачки десятифунтовых купюр — его пачки, — уложенные аккуратными рядами. Результат нескольких месяцев напряженной филигранной типографской работы. Всего — 196 800 фунтов стерлингов.

Он не стал ласково гладить купюры, ни тем более разбрасывать их наподобие конфетти. Вместо этого он направился к бару, распечатал бутылку, насыпал в стакан льда и плеснул туда виски. Затем, повернувшись к груде денег, медленно поднес стакан к губам.

— Твое здоровье, Мортен. Это твой день.