Викториум

— А это мое небольшое хозяйство, — указал Башуткин на две пушки, установленные рядом с частоколом.

Когда мы только вошли в крепость, то нас так быстро увлекли в клуб, что никто просто не заметил орудия. Теперь же мы могли рассмотреть их, что называется, во всей красе.

— Бронзовые, конечно, — похлопал ближайшую пушку по казенной части прапорщик, — но чугунных тут не достать. Пришлось довольствоваться тем, что сумели найти.

— И где же вы их нашли? — мне стоило известных усилий не заикаться.

— Купили на рынке в Стамбуле, — пожал плечами есаул Булатов, и я не понял, шутит ли он или же говорит серьезно.

Пока сам прапорщик Башуткин не добавил, тоже со вполне серьезной миной:

— И меня там же нашли. В довесок к орудиям.

А после прапорщик, корнет и есаул расхохотались от души. Как будто они готовили эту шутку специально для «заезжего варяга» вроде меня. Хотя, может быть, так оно и было. От скуки люди способны на разные вещи. Вот, например, на такое мелкое дурачество.

— У нас в ящиках в основном шрапнельные снаряды, — отсмеявшись, продолжил доклад Башуткин. — Вряд ли нам придется вести серьезную контрбатарейную борьбу. Так что все, как говорится, для людей. А вот чем удалось разжиться на стамбульском рынке на самом деле, так это сечкой. Смотрите. — Оно подошел к одному из ящиков. Открыл его. Внутри тот оказался доверху наполнен мелко нарубленными кусками металла. — Ее можно использовать как картечь. Она, конечно, сильно повредит ствол орудия при выстреле. Однако эффект от двойного заряда будет просто убийственный. Это я могу вам гарантировать, ротмистр.

— И все-таки, прапорщик, — выслушав короткую лекцию, обратился я к Башуткину, — как вы тут оказались?

— Я был в отставке по ранению. Мне на учениях оторвало руку по локоть. — Прапорщик продемонстрировал мне кисть правой руки, затянутую в черную перчатку. — Работал курьером в нашем посольстве. А когда Александру Сергеевичу понадобился человек, знающий артиллерийское дело, я тут же и вызвался. Александр Сергеевич, царствие ему небесное, — Башуткин перекрестился, — даже оплатил мне операцию у доктора Норберта. Больно было страсть как, но зато теперь рука снова как живая. — В доказательство прапорщик дважды сжал и разжал правый кулак. — Меня восстановили на военной службе и отправили сюда с двумя пушками. Расчеты я набирал уже из казаков.

Я в очередной раз подивился находчивости и рассудительности покойного посла. И как такой человек мог буквально ушами прохлопать нападение? Непонятно.

Убыхи носили вести армии шерифа Али с все большими перерывами. Безумцы русские устроили гонку и неслись через пустыню с такой скоростью, будто за ними гнались все шайтаны, изгнанные пророком Сулейманом. Однако если от шайтанов они могли спастись, то от убыхов — нет. Те шли по следу русских, будто волки за подраненным зверем. И сбить их со следа не могли никакие жалкие уловки русских.

Цепочка вестовых убыхов тянулась уже от самой Месджеде-Солейман. Именно там завершилось путешествие русских. И самым интересным было то, что они въехали в ворота небольшой деревянной крепости, над которой висел желтый флаг с бурым медведем русских.

— Мы должны сорвать его, — произнес шериф Али.

Он не принимал участия в 93-й войне, как и большинство арабских шейхов и шерифов. Она миновала его. А потому вроде бы ничего не имел против русских. Однако их флаг над землей Леванта отчего-то оскорбил его до глубины души.

— Именем Аллаха, Милостивого и Милосердного, клянусь, — прошипел шериф Али через стиснутые от внезапно нахлынувшей ярости зубы, — я сорву эту тряпку и втопчу ее в песок.

Вместе с разведчиком из числа убыхов Али подъехал к самым окраинам городка. Они опередили армию на пару часов. Шериф хотел своими глазами увидеть то место, куда так стремились русские. Куда они неслись через половину султаната. Теперь можно было возвращаться назад.

Он развернул коня, на которого пришлось пока сменить более привычного верблюда. И вместе с разведчиком-убыхом вернулся к армии.

А ближе к полуночи в Месджеде-Солейман вошли его курды и редифы. Жители городка видели въезжающих всадников на лошадях и верблюдах через щели в ставнях и дверных проемах. И молили Аллаха, Милостивого и Милосердного, чтобы взоры новых незваных гостей не упали на их жалкие жилища.

— Мы атакуем их утром, — решил шериф Али, снова глядя на укрепления русских. — Сразу после первого намаза.

Глава 5

Они как будто выросли с первыми лучами солнца. Несколько сотен конных воинов стояли под стенами нашей невеликой крепости. Они замерли недвижимо. Лишь солнечные лучи поблескивали на стволах винтовок.

— Чего ждут? — протянул казак, дежуривший на вышке над воротами.

— Сейчас помолятся, — ответил ему я, — и пойдут в атаку.

— Ну да, — кивнул казак, поглаживая цевье «гочкисса», — у них завсегда так принято. Сначала молитву сотворить, а после людей резать. Но у нас имеется кое-что получше молитв. — Он почти любовно погладил оружие.