Вилами по воде

Но ведь оттуда, где они, не смог

Никто назад вернуться… Уходя, я

Дверь молча запираю на замок.

Мне бесконечно эту кошку жалко –

Сидит, тоскуя, целый день одна,

Гладит в окно, качается в качалке –

И всё, и никого, и тишина;

Я захожу к ней пару раз на дню,

И кажется, она ко мне привыкла,

Приходит на колени помурлыкать –

Признала всё же, видно, за родню;

Я сыплю корм аквариумной рыбке

В зелёный мглистый тёмный водный сон,

И рыбка смотрит сквозь стекло с улыбкой

И шевелит шифоновым хвостом.

Май… Жизнь бежит, весна, и всё в порядке –

Квадраты солнца греют синь ковра,

Блестят в шкафах, ложатся на кровать –

Я глажу кошку, мы играем в прятки,

Глядим в окно, качаемся в качалке –

Но между нами тайная стена –

Мне не развеять кошкиной печали,

Ей грустных дум моих не разогнать –

И сколько ни прикладывай усилий,

Стены незримой не разрушить нам,

И тех, кого мы обе с ней любили,

Ей я не заменю, а мне — она.

Связь

Посидим на веранде, мой белый светящийся ангел –

день сегодня волшебно красивый осенний в офлайне –

связи нет в www, не хватает какого-то кванта –

видно, важного кванта, раз дело настолько неладно;

связи нет, милый ангел, нет межгалактической связи,

да и много чего ещё нет, ангел мой, очень много,

но отсутствие связи — из самых больших безобразий,

даже больше, чем водка у нас, дураки и дороги;

есть о чём поболтать, белоснежный печальный мой ангел:

о мечтах, например — я в мечтах безнадёжно увязла;

о физической связи, о связи экзистенциальной

и о тайной мистической метафизической связи –

время есть обсудить то да сё, что к чему, милый ангел:

если связь есть, то нету обычно ни жизни, ни денег,

сил и времени, выбора, выхода нет, мы в цугцванге,

в голове ничего кроме звонкой пустой дребедени –

а сегодня тепло и светло, ветер юго-восточный

слабо-сильный, и я по опавшим растоптанным листьям

и по лужам вчерашним, и грязи отправлюсь на почту,

узнавать, нет ли там для меня затерявшихся писем;

а на почте висит возле входа плакат грандиозный:

"Мы на связи с тобой!" — гордо реет печатное слово –

а под ним на столе одинокий стоит гладиолус

из пластмассы в бутылке обрезанной от кока-колы –

из окошка глядит на меня белоглазая тётя,

долго вертит мой паспорт, сверяя прописку и фото:

"Пишут вам" — говорит, и сочувствует, мол, недотёпа,

ждёт как дура, что может, напишет ей что-нибудь кто-то –

"Так что смело идите домой и, возможно, что скоро –

через день или два, или год, не скажу, через сколько –

вам напишут", — и смотрит с такой невозможной тоскою,

даже, можно сказать, со вселенской всей болью и скорбью;

по дороге домой покупаю себе шоколадку

за пятнадцать рублей в магазинчике старом на горке –

пусть хоть сладко мне будет, раз всё так выходит нескладно,

пусть хоть сладко мне будет, раз всё так мучительно горько…

Путешествие 2

Еду утром в субботу по Малой Лубянке

мимо спящих домов, магазинов и банков,

через мост над рекой, на восходе янтарной,

разрезаю Москвы концентрический тартар,

и, минуя бессонные шумные кольца,

выезжаю за МКАД где-то возле Подольска,

а потом на шоссе с гулким именем «Дон»

пробираюсь с трудом;

путь сегодня нацелен на поиски рая:

знаю твёрдо, что если сейчас постараюсь,

то найду его здесь, потому что есть метка

в яндекс-картах, и я доберусь непременно –

по оврагам, лугам, может, по бездорожью,

c навигатором верным и с помощью Божьей

отыщу средь лесов и полей, и просёлков,

пустырей и болот — в общем, мест невесёлых –

рай земной, сад эдемский, блаженные кущи…

Только в этих ландшафтах, невзрачных и скучных,

где я, следуя чьим-то инструкциям тайным,

целый день провела в одиноких метаньях –

не нашла я обители обетованной,

ни олив и ни пальм — борщевик, одуванчик,

вместо мирта и роз — лопухи и крапива,

да осот вдоль дорог, припорошенный пылью –

всё не то, и надежда во мне умирает:

в этих скудных пространствах не может быть рая –

открываю окно: то ли вой, то ли лай –

нет, здесь точно не рай.

Рая нет ни в Рудинах, ни в Ситне, ни в Видном –

может, рай жалким грешникам просто не виден?

Может быть. Но, скорей, просчиталась я в чём-то,

хоть мой план изначально простым был и чётким:

если есть на вселенских просторах Зарайск –

значит, там же и рай.

Не пойму почему, но короткий топоним

моё сердце неясной надеждой наполнил,

что не где-то в долине Евфрата и Тигра,

а в родном захолустье, бесцветном и тихом,

не в Персидском заливе, не возле Тебриза,

а среди подмосковных осин серебристых,

словом — рядом, поблизости, в этой же жизни –

и покой, и любовь, и мечты достижимы;

захотелось увидеть своими глазами,

заглянуть хоть на миг в райский сад этот самый…

Я изъездила местность от края до края –

ни намёка на нечто, подобное раю –

лишь туманные дали, тоска и безлюдье –

непригодно для счастья здесь всё абсолютно,

и зловеще пылает лиловый закат –

разве это не ад?..

Всё обман. Рая нет. Мне пора возвращаться.

Ночь накроет вот-вот землю тьмой беспощадной,

солнце скрылось за тучей, спускаясь на запад,

и последним лучом осветило внезапно

панораму дороги, прямой и пустынной:

в полумгле придорожные ели застыли,

впереди перекрёсток мигает мигалкой,

с двух сторон — терриконы заброшенной свалки,

бесконечные склады, ангары, заборы,