Вильгельм Кейтель - Размышления перед казнью

Разумеется, вновь возникает вопрос: почему же Кейтель сам не ушел с этой неблагодарной должности? Начальник центрального управления ОКБ генерал-лейтенант Пауль Бинтер однажды напомнил ему старый афоризм: «Там, где повиновение не приносит чести, выбери неповиновение». Но Кейтель видел ситуацию по-иному. Однажды он честно принял решение: удерживать эту позицию до последнего, иначе ее займут СС! Начиная с 1942 г. Кейтель постоянно испытывал на себе давление рейхсфюрера СС, желание последнего использовать его в своих интересах, особенно под предлогом, что ОКБ слишком «вяло» занимается делами военнопленных, входившими в компетенцию этого военного ведомства. Кейтель видел, как на его глазах непрерывно растущие войска СС превращаются в новую, пока еще пусть и официально не признанную, четвертую составную часть вермахта. Фельдмаршал уже кое-что узнал о том зловещем и омерзительном полицейском режиме, который показал себя сначала в Польше, а потом был доведен до совершенства в России. Этот режим благодаря введению в войсках должностей «высших фюреров СС и полиции» перекинулся на все захваченные вермахтом области.

Кроме того, Кейтель очень хорошо знал, что с провалом «блицкрига» в России в 1941 г. исход войны в основе своей решился: никакой крупной победы вермахту больше никогда не одержать! С тех пор он видел только одну-единственную необходимость: выстоять, пока не представится возможность избежать войны на два фронта. Мысль покинуть свой пост в бедственном для собственной страны положении просто не входила в его понимание долга. И он так и остался на этом посту до горького конца!

Конец же этот он встретил, занимаясь разработкой и передачей в войска приказов, которые сам никогда нс отдавал!

* * *

Приказы, о которых здесь идет речь и которые обвинение вполне серьезно инкриминировало фельдмаршалу на Нюрнбергском процессе — например, насчет его участия в «заговоре» (против мира и человечности. — Прим, пер.), если рассматривать их методически, можно подразделить на две группы. При этом не имеет никакого смысла упорствовать в утверждении, что и другая сторона (к примеру, англо-американцы при ведении воздушной войны против гражданского населения) тоже несомненно виновна в нарушении международных правил. Взаимное нарушение права самого права отнюдь не создает.

Первая группа этих особых приказов охватывает те три меры, в результате которых еще за три месяца до нападения на Советский Союз международно-правовой характер ведения войны был Германией кардинально изменен. Таковой мерой явилась директива о наделении рейхсфюрера СС и подчиненных ему полицейских и гестаповских органов и формирований «особыми правами» во фронтовой и тыловой полосе германских войск. Хотя вермахт и не нес за них ответственности, они затрагивали не только население вражеской страны, но и оказывали свое воздействие на сам вермахт. Далее, это приказ о подсудности в районе «Барбаросса», т.е. в предназначавшемся для оккупации пространстве России, и так называемый приказ о комиссарах.

Эти приказы были сформулированы и зафиксированы в письменном виде в марте, мае и июне 1941 г. Они означали ведение военных действий полицейскими командами — точнее говоря, командами специально предназначенных для того формирований партийной полиции, СС и СД (Службы безопасности) — с целью массовых убийств по расовым или идеологическим мотивам. Это также приказ по войскам, предписывавший ни в коем случае не подчинять правовым нормам обычные уголовные, с юридической точки зрения, преступления военнослужащих вермахта против гражданского населения в предназначенных для захвата восточных областях. Это, далее, приказ войскам проводить немедленную селекцию (сортировку) военнопленных с целью выявления и ликвидации политических комиссаров, принадлежавших к структуре Красной Армии. Как и вышеназванные, данный приказ ниспровергал многовековую традицию ведения войн. Для самих же немецких войск наихудшим и наиопаснейшим являлся «приказ о неподсудности военнослужащих вермахта за уголовные преступления в захваченных областях Востока».