Вильгельм Молчаливый

Проповедник. Что же ответил Павел коринфянам? Чем доказал им, что он истинный служитель Божий, истинный апостол Христов? – А вот чем: три раза, говорит, меня били палками, однажды камнями побивали, три раза я терпел кораблекрушение и много раз бывал в опасностях, в труде и в изгнании, в бдении, в голоде и жажде, на стуже и в наготе. Не было у него богатого облачения, не махал он золотым кадилом в разукрашенном храме. – Но и тем, что было у него драгоценного, не стал он хвалиться, братья, – ни ученостью своей великой, ни даже чудесами и знаменьями, которые были ему явлены! – А тем только, что ради любви Христовой был в трудах и темницах, безмерно в ранах и многократно при смерти!

Слышится стук копыт, ржанье, голоса и стук в дверь. Все вздрагивают, испуганно шепчутся.

Раздается возглас. Все пропало! Нас предали!

Снова стук. Крики – «Отворите! Это друзья!» Дверь открывается. Входят трое в дворянской одежде. Другие, прибывшие с ними, из-за тесноты остаются на улице. Вошедшие несколько растеряны, смущенно улыбаются, затем срывают с себя шляпы.

Первый гёз(кланяясь проповеднику). Добрый вечер! Мы вам не помешали?

Второй гёз. Друзья! Мы пришли сказать вам, что отныне и вовек в прекрасной земле Фламандской каждый может веровать в Бога так, как велит ему совесть! (К проповеднику.) А? Что вы на это скажете?

Проповедник(спокойно улыбаясь). Скажу, что это неотъемлемое право каждой живой твари!

Второй гёз. Ну вот, теперь этого права никто отнять не посмеет. А если посмеет, то будет иметь дело с нами!

Проповедник. Кто вы, друзья мои?

Второй гёз. Мы – гёзы! Мы поклялись защищать свободу совести от всех, кто на нее посягает!

Проповедник. А как же к этому отнеслись те, которые посягают?

Первый гёз. Ну, знаете… правительница уже приостановила действие эдиктов. Но ей необходимо разрешение из Мадрида, вы же понимаете!

Второй гёз. У нас много сторонников, сударь! Собственно, все порядочные люди – наши сторонники! Уже сейчас многие магистраты решили вести дело так, как будто инквизиция и эдикты полностью отменены!

И если все их поддержат, то религиозная свобода станет просто совершившимся фактом. А факт такая вещь, что даже королю Филиппу будет трудно ее не признать.

Проповедник(покачивая головой). Да, это было бы очень хорошо!

Первый гёз. Почему же вы сомневаетесь?

Проповедник. Свобода – вещь полезная. И есть такие слова: вера делает человека свободным. Но никто еще не обретал веру при помощи королевского указа.

Второй гёз. Но вы же для чего-то проповедуете!

Проповедник(оглядывая сарай). Да, в темноте и по ночам!

Третий гёз(совсем еще мальчик). Сударь, мы как раз с этим к вам и пришли! Такой сарай не может вместить всех, кто желал бы услышать проповедь! Сейчас тепло и земля уже высохла – можно было бы собраться прямо в поле! Наши люди будут вас охранять!

Проповедник. Благодарю вас, друзья! Но с тех пор, как за мою голову назначили цену, я стараюсь не задерживаться ни в одном месте. Завтра я должен быть в Турнэ.

Гёзы. Мы поедем с вами! Мы будем вас сопровождать!

Проповедник. Ну-ну! Такой эскорт! Я думал только раз в жизни его удостоиться!

Второй гёз. В день казни, да? А мы их перехитрим – мы будем каждый день устраивать вам такую свиту!

Проповедник. Эх, правительство Нидерландов так высоко оценило мои заслуги, что кто-нибудь да найдется, чтобы взять эти деньги себе!

Турнэ. Магистрат. Бургомистр, его помощники, инквизиторы.

Тительман. И вы смеете говорить, что вы приняли должные меры! Пройдите по городу! В нем ни души нет! Все до одного на проповеди!

Бургомистр (спокойно). Ваше преподобие, я безмерно вас уважаю, но тут я вынужден заметить, что вы не правы. (Поднимает листок.) Вот, пожалуйста, четко и ясно все эдикты сохраняют силу; все, слушающие проповедь, будут преданы казни, независимо от того, мужчины они, женщины или дети! – Было расклеено на всех углах. Для тех, кто притворяется неграмотным, трижды оглашали герольды. Получается, что эти люди сами выбрали свою судьбу!

Тительман. Да я слушать не хочу ваши рассуждения! Дьявол, принявший человеческое обличье, проповедует в двух шагах от города, а вы палец о палец не ударяете, чтобы его поймать!

Бургомистр. Ваше преподобие, вы лицо духовное, а я много лет воевал под началом нашего великого императора! И я придерживаюсь такого правила – когда нет возможности дать сражение, то отступают и ждут.

Тительман. Чего ждут?

Бургомистр. Подкрепления, ваше преподобие!

Тительман. Какого же подкрепления вы ждете, хотел бы я знать?