Вильгельм Завоеватель

Натолкнувшись в устье Хамбера на войско под предводительством Эдвина и Моркара, он ретировался в Шотландию, где нашел дружеский прием у короля Малькольма, с которым в свое время побратался, совершив древний варварский обряд смешения кровей. Набрав в его стране добровольцев, он дожидался прибытия, видимо заранее согласованного, Харальда Хардрады.

Находясь в Уэссексе, откуда он опасался удаляться, Гарольд контролировал ситуацию посредством своих информаторов. Он не мог не знать, что Харальд Хардрада питает надежды на восстановление империи Кнута, однако эта угроза не слишком беспокоила его, судя по тому, что он не принял никаких специальных мер по обеспечению безопасности восточного побережья, предоставив Эдвину и Моркару осуществлять береговую охрану силами местного ополчения. Главная опасность надвигалась с юга.

Тем временем по дорогам, которые вели в Нормандию, двигались пестрыми толпами рыцари и всевозможные бродяги, отправившиеся на поиски счастья и приключений. По странам Западной Европы прошел слух, что под предводительством герцога Нормандского можно будет добыть своим мечом целое состояние. Обещания подобной удачи, связанные с именем столь славного правителя, моментально воспламеняли воображение людей, легких на подъем. Больше всего таких добровольцев, бедных рыцарей, младших сыновей многодетных семейств, было из Фландрии; большинство из них сумеет обосноваться в Англии, вместе с вновь прибывшими земляками создав целые фламандские колонии. Как по отдельности, так и целыми отрядами во главе со своими командирами двигались искатели счастья из Бретани, Мэна, Пикардии, Иль-де-Франса, Пуату и даже Наварры и Арагона. Не остались в стороне и нормандцы, когда-то отправившиеся на подвиги в Италию: многие из них теперь двинулись в обратном направлении. Формировавшаяся таким манером армия Вильгельма, состоявшая из разнородных элементов, различавшихся языком, менталитетом и даже экипировкой, отнюдь не представляла собой случайный сброд: с первых же дней в ней царила жесткая дисциплина. В завоевательном походе приняли участие и очень важные господа: герцог Бретани Эсташ Булоньский, который в доказательство своей верности оставил при нормандском дворе в качестве заложника своего старшего сына, мальчика восьми или девяти лет, виконт де Туар, родственники графов Тулузского и Ангулемского. Однако это ни в коей мере не нарушало принцип единоначалия: Вильгельм крепко держал в своей руке командирский жезл, опираясь на своих проверенных соратников.

В середине июня герцог собрал в замке Бонвиль своих баронов. Оставалось урегулировать внутриполитические вопросы герцогства. Отправляясь навстречу судьбе, он не собирался полагаться на волю случая. На время экспедиции управление герцогством поручалось Матильде. Помогать ей должен был опытный человек, старый Роже де Бомон. Верхом благоразумия, проявленного Вильгельмом, явилось то, что он потребовал от собравшихся признать своего старшего сына Роберта официальным наследником герцогского титула. Хотя риск внутренних неурядиц сводился к минимуму (большинство баронов последовали за герцогом за море, оставив Нормандию практически лишенной вооруженных людей), были приняты меры по обеспечению мира, рекомендованные церковными соборами.

Хотя собрание проходило в обстановке осмотрительности и благоразумия, среди баронов были и такие, кого обуревали противоречивые чувства. Пессимист аббат Мармутье требовал от Роберта генерального подтверждения всех пожалований, сделанных Вильгельмом его монастырю за годы своего правления. Зато оптимист аббат Фекана требовал от герцога, которого уже рассматривал как правителя Англии, подтвердить дарение, некогда сделанное его монастырю королем Эдуардом.

Восемнадцатого июня, по завершении ассамблеи, состоялось освящение церкви Святой Троицы в Кане, чего пожелал, видимо, сам Вильгельм, давший обет учредить в случае победы аналогичное аббатство в Англии. В ходе церемонии одна из дочерей герцога, Сесиль, постриглась в монахини новой обители. Она, вероятно, сделала это по собственному побуждению, однако не исключено и то, что благочестивый герцог в столь критический момент своей карьеры решил задобрить Небеса, принеся им в жертву собственную дочь, еще ребенка, точно Ифигению, дабы заручиться милостью Божией в предстоящей войне.

Строительство монастыря Святого Стефана, продолжавшееся уже два года, было еще далеко от завершения, однако в июле герцог назначил его аббатом Ланфранка, для которого предназначалась эта должность с момента учреждения аббатства. Тем самым он поместил в центре герцогства, поближе к регентше Матильде, своего самого надежного, главного советника по политическим вопросам.