Вильгельм Завоеватель. Викинг на английском престоле

О том, что подобные идеи переносились непосредственно на Вильгельма, свидетельствуют изменения в литании «Laudes Regiae», которая, возможно, уже пелась на его коронации и наверняка – во время торжественных богослужений, где он присутствовал в полном королевском облачении. Достоверно известно, что к 1068 году в нее входила просьба к Богу «даровать долгую жизнь и благоденствие всем лордам Англии и всему христианскому воинству». Молитва за «христианское воинство» полностью совпадает с той, что приведена в раннем тексте «Песни о Роланде». Поэтому вероятно, что само словосочетание было занесено в Англию нормандцами. То, что их появление в литании связано с событиями 1066 года, косвенно подтверждается и дальнейшей историей «Laudes Regiae» в Англии. Эта литания пелась в честь английского короля, как минимум, до начала XIII века, однако уже в середине XII века фраза «всему христианскому воинству» была заменена на «всему английскому воинству». Таким образом, отношение к нормандскому походу в Англию как к Крестовому было признано не совсем каноническим, однако это лишь подчеркивает, насколько во времена Вильгельма было сильным ощущение, что он являлся именно таковым.

Новый ракурс позволяет нам взглянуть на коронацию Вильгельма как на событие, оказавшее влияние не только на Нормандию, но и на нормандский мир в целом. К концу XI века нормандский мир не был фантомом, а имел вполне конкретное наполнение. Он существовал и был един, как никогда. Нормандские прелаты, такие, как Жофрей Котанский или Одо Байеский, получали пожертвования от своих родственников из Италии и строили на эти средства великолепные соборы на родине. Нормандский вариант «Laudes Regiae», с которым англичане познакомились после 1066 года, дошел до Апулии и стал впоследствии основой литаний, произносившихся в монастырях Сицилии. Не случайно Руан вскоре стал рассматриваться некоторыми как столица новой империи – второй Рим. Ведь оттуда, указывали сторонники этой точки зрения, вышли те нормандцы, которые покорили так много земель. Эта точка зрения была сформулирована к середине XII века, но зародилась она гораздо раньше. Хронисты утверждают, что Завоеватель «черпал мужество в подвигах Роберта Гвискара», и подчеркивают, что воины, пришедшие с ним в Англию, принадлежали к тому же народу, который стал хозяином Апулии, покорил Сицилию, сражался у Константинополя и наводил ужас на мусульман в подходах к «Вавилону». Нормандский мир тогда был реальностью. Его представители гордились своей христианской миссией и силой своего оружия. К 1072 году их влияние ощущалось повсюду – от Абернети до Сиракуз, от Барбастро до Византии, от Британии до Таврии. В этом рассеянном на огромном пространстве, но скрепленном множеством невидимых связей сообществе Вильгельм Завоеватель играл специфическую роль. Он был единственным нормандцем, носившим титул rex и правившим «милостью Божьей». Он имел право требовать уважительного отношения к себе, и его авторитет в нормандском мире был непререкаем.

Это объясняет, почему коронация была так важна и для Нормандии, и для всего нормандского мира. Вильгельм получил возможность, опираясь на английские традиции, претендовать на роль основателя нового «христоцентричного» королевства. Борьба за единство государства, таким образом, становилась понятной для жителей обеих его частей. От английских подданных он, как законный наследник их древних королей, мог требовать лояльности. Для нормандцев он был герцогом, сумевшим возвыситься до королевского престола и тем самым возвысить их родину.

Сам термин «англо-нормандское королевство» обозначает государство, включающее в себя территории, расположенные по обе стороны Ла-Манша, которые с 1066-го по 1087 год были объединены под властью короля Вильгельма. Это определение верно. Но, пользуясь им, не следует забывать об определенной специфике данного государственного образования. В глазах своих английских подданных Вильгельм был прежде всего королем англичан. Нормандцы как до, так и после 1066 года считали его своим герцогом. В официальных документах периода 1066–1087 годов использовались оба титула. Правда, во всех хартиях Вильгельма сначала называли королем, а затем герцогом, но то, что обязательно вписывались оба титула, говорит о наличии веских причин для этого. Судя по всему, это было связано с политическими проблемами, которые заявили о себе сразу после смерти Вильгельма, когда королевство распалось. Только через девятнадцать лет одному из сыновей Завоевателя удалось вновь объединить его под своей властью.