Вильямс

В конце 1934 года один из них, Аркадий Петрович Водков, был направлен на работу в качестве научного сотрудника на Каменно-Степную опытную станцию. Здесь Водков встретился с директором станции, тоже учеником великого ученого, Иваном Лаврентьевичем Козловым.

Эта встреча повела к важным переменам в жизни Каменно-Степной опытной станции.

***

Каменная степь, когда туда приехал Водков, вовсе не была «белым пятном». Весь этот район был детально изучен еще в девяностых годах прошлого столетия экспедицией под руководством В. В. Докучаева. Здесь, в этой «типичной степи», Докучаев и его сотрудники начали работы по преобразованию природы, по борьбе с засухой. Для защиты полей от суховеев Докучаев посадил лесные полосы, для сбережения влаги, поднятия уровня грунтовых вод и орошения он устроил пруды, и водоемы.

Проводя свои работы в Каменной степи, Докучаев стремился к установлению «правильного соотношениямежду водою, лесом, лугамии другими хозяйственными угодьямии r испытанию усовершенствованных способов пользования ими, в целях подъема степной культуры, при свете научных данных».

Вильямс, создавая травопольную систему земледелия, опирался на вековой опыт русского народа, на все достижения передовой агрономии, он развивал и углублял плодотворные идеи своего учителя — великого Докучаева. Труды Докучаева помогали Вильямсу на протяжении всей его научной деятельности, и сейчас они снова оказали ему существенную помощь в борьбе за полное торжество травопольной системы.

Один из основных элементов этой системы — лесонасаждение — опирался на достижения отечественной науки, добившейся ни с чем не сравнимых успехов в деле степного лесоразведения.

Каменная степь, Велико-Анадоль, тульские засеки и многие другие живые памятники свидетельствовали о великой победе человека, создавшего степные леса.

Один из учителей Вильямса, профессор Турский, побывав в конце прошлого века в Велико-Анадоле, расположенном среди выжженных приазовских степей, писал об искусственном лесе, созданном здесь трудами и гением русского народа: «Обозревая самые старшие участки, на вид — совершенно здоровые, тенистые, прохладные, с полными, свежими стволами, — преклоняешься пред силою человеческого разума и настойчивости, которые отвоевали у степи место и заселили на нем лес. Этот лес надолго останется памятником той смелости, той уверенности и любви, с какою впервые взялись за облесение степей».

С такой же любовью и смелостью взялся за этот благородный труд и Докучаев, взялись и другие русские ученые. Передовые представители русской агрономической науки много сил и таланта вложили в дело степного лесоразведения, в дело преобразования природы родной страны, и Каменная степь явилась самым выдающимся памятником этой героической работы.

Но Вильямс прекрасно понимал, что труды великих русских ученых не историческая реликвия, что Каменная степь не только памятник. В этих трудах, в лесах и водоемах, созданных в степи, заключен ценнейший опыт, и, только опираясь на этот опыт, развивая и продолжая его, можно добиться полной победы.

Поэтому Вильямс, который сам был выдающимся знатоком истории науки, настоятельно требовал и от своих учеников изучения научного наследства великих русских ученых, поэтому он стал инициатором переиздания трудов классиков естествознания и агрономии — Докучаева, Костычева, Измаильского и других. Он был редактором этих трудов и писал к ним предисловия, содержавшие глубокие и яркие характеристики бессмертных творений великих борцов за преобразование природы.

Переиздавая классический труд Докучаева «Наши степи прежде и теперь», Вильямс говорил в своем предисловии:

«…Докучаев, Костычев, Измаильский, Коржинский, Пачоский, Келлер, Высоцкий — вот те богатыри, которые исколесили степную полосу, труженики, которые в течение более полустолетия плели канву далекого и близкого прошлого этой полосы в целях построения лучшего ее будущего. Пришел новый человек. Он возьмет труды этих ученых, разберется в них критически и все заслуживающее внимания, все ценное положит в основу своего дела. Труды Докучаева и других не пропадут даром».

Ученики Вильямса, пришедшие в тридцатых годах в Каменную степь, быстро доказали полную справедливость этих слов своего учителя.

Бродя по докучаевским лесным полосам или любуясь докучаевскими прудами, Водков удивлялся равнодушию к идеям великого ученого со стороны научного коллектива станции. Лесные полосы были выращены для защиты хлебов, но хлебов между полосами никто не сеял, кое-кто поговаривал о том, что полосы надо вырубить, строевой лес и дрова пригодятся. Пруды для орошения совершенно не использовались. Никто не развивал докучаевскую мысль о необходимости правильного соотношения между полями, лугами, лесом и водой.