Вилла «Аркадия»

То, что она потеряет работу, – не его вина, но он воспользуется этим обстоятельством для очередного самобичевания, очередного повода еще больше увеличить расстояние между ними. «Нельзя ему сейчас говорить, – подумала она. – Я не могу с ним так поступить».

– Все в порядке, Камилла?

– Все отлично. Спасибо, Тэсс.

– Только что записала миссис Грин на ароматерапию для лица на вторник. График у тебя заполнен, поэтому я предложила обслужить ее сама, – но нет, оказалось, что я не подойду… Она сказала, что хочет поговорить с тобой о чем-то. – Тэсс добродушно рассмеялась. – Как бы я хотела узнать, что эти женщины тебе рассказывают, Камилла. Полагаю, однажды ты станешь сенсацией для «Мировых новостей».

– Что?

– Я имею в виду все их романы, откровения. Я знаю, ты очень осторожна, но, бьюсь об заклад, наш городишко – рассадник дурного поведения.

* * *

В четверти мили от дома, на берегу, Дейзи сидела на небольшой площадке, поросшей дерном, в нескольких футах над бухтой. Элли спала в коляске. Небо было ярким и безоблачным, волны вежливо плескались, тихо перекатываясь взад и вперед по пляжу. В руке Дейзи держала письмо.

Ты, наверное, в ярости на меня. Я бы не стал тебя винить. Но, знаешь, Дейзи, у меня было время подумать, и одно я понял: у меня не было возможности захотеть ребенка. Меня просто поставили перед фактом. И хотя я люблю ее, мне не нравится то, как ее появление повлияло на нас, на наши жизни…

Она не плакала. Холод, сковавший сердце, не позволял ей плакать.

Я скучаю по тебе. Мне очень тебя не хватает. Но я по-прежнему растерян и пока не знаю, что со мной творится. Не могу спать. Доктор прописал мне антидепрессанты и посоветовал обратиться к специалисту, чтобы выговориться, но, мне кажется, это будет очень больно. Мне ужасно хочется тебя увидеть… Но я пока не уверен, что эта встреча что-то прояснит…

В письмо он вложил чек на пятьсот фунтов. Сумма была списана со счета его матери.

Просто дай мне время. Я свяжусь с тобой, обещаю. Но мне нужно больше времени. Я очень виноват перед тобой, Дейзи, и чувствую себя полным ничтожеством, понимая, что причинил тебе боль. Иногда я себя ненавижу…

И далее в том же духе. Только о себе самом, своей травме, своей борьбе. Ни одного вопросительного знака: как там поживает его дочурка? Перешла ли на прикорм? Спокойно ли спит по ночам? Держит ли игрушки своими маленькими розовыми пальчиками? И как со всем этим справляется она? Если он и упоминал Элли, то только в связи с собой. Его эгоизм, думала Дейзи, сравним только с полным отсутствием самоосмысления. «Я хотела, чтобы у тебя был отец, – мысленно сказала она дочери. – Я хотела, чтобы ты знала, что такое родительское обожание, на которое ты имеешь полное право. А вместо этого ты получила зацикленную на себе медузу».

И все же в письме улавливалась манера его речи, призрачное эхо эмоциональной несдержанности, которую она так долго в нем любила. А еще честности, которой она, видимо, не ожидала. Он не знал, готов ли к ребенку. И прямо об этом говорил. «Когда бизнес наладится, детка», – обычно отмахивался он. Или: «Когда мы немного подкопим денег». Даниель, наверное, пришел в ярость, когда она сообщила ему, что беременна, однако хорошо скрыл свои чувства. Делал вид, что поддерживает ее, ходил на все занятия и УЗИ, говорил правильные вещи. В конце концов, это не ее вина, не раз повторял он. Они вместе несут ответственность. «Для танго нужны двое», – добавляла Джулия.

Но, как оказалось, не всегда.

Дейзи, сидя на траве, впервые позволила себе виновато заглянуть в прошлое. Еще до Элли. Когда она взяла упаковку таблеток, посмотрела на нее и выбросила. Это произошло четырнадцать месяцев тому назад.

* * *

– Две комнаты закончены. Хотите взглянуть?

Миссис Бернард вынула проснувшуюся Элли из коляски, когда Дейзи, вернувшись, закрывала за собой большую белую дверь.

– Кровати подвезут завтра, и тогда у них будет вполне жилой вид. Звонили насчет жалюзи. Мастер перезвонит позже.