Вилла в Лозанне

— Они этого не сделают. Я не верю, что они способны принести в жертву своего ребенка. А спасти девочку мсье Шардон не в силах: шансы его равны нулю. Центр же, безусловно, не позволит ему рисковать собой и провалом задания ради помощи агентам-обманщикам. Кинкели это понимают.

— Да, это верно. Но они также понимают, что скрыть факт провала и дезинформации Центра им не удастся: как только Шардон-Ришар встретится с Хосе, обман обнаружится. Утопающий хватается за соломинку. У Кинкелей почти нет выбора. Чтобы реабилитировать себя и заслужить прощение, они могут рассказать. Разумеется, втайне от нас. Совсем исключать такой ситуации нельзя.

— Я думал и над этим. Чтобы решиться на подобное признание, рискуя, повторяю, жизнью единственного своего ребенка, нужно великое мужество, самоотречение, а господин профессор и его супруга не фанатики, готовые на самосожжение. Однако если все же допустить такое, то есть что они проговорятся, то дело может принять самый неблагоприятный для нас оборот. Узнав, что радиоквартира Зигфрида провалена, а его посланец попал под наше наблюдение, московский Центр даст связь на Хосе другому, неизвестному нам агенту. Тогда их контакт засечь не удастся, и, следовательно, личность Хосе мы не установим. Впрочем, очень сомнительно, что у Центра есть такая возможность: зачем понадобилось бы специально присылать из Франции человека, а не поручить то же задание здешнему агенту? Последнее гораздо проще. Отсюда вывод: по каким-то причинам Центр не хочет или не может подключать к операции других людей. Поэтому, вероятнее всего. Шардон-Ришар все-таки встретится с Хосе, несмотря на то, что мы сели ему на «хвост».

— Предположим. Но он может действовать не сам, а через помощников, которых Центр в такой горящей ситуации, несомненно, ему даст.

— Сам или через помощников Шардон-Ришар все равно должен будет войти в контакт с Хосе. Телефоном или «почтовым ящиком» здесь не обойтись — это не даст нужного результата. Шардону или его помощнику понадобится личная встреча с посредником господина ИКС. А именно это и необходимо нам. Как только они выведут нас на Хосе, половина нашей задачи будет решена.

— Слишком затяжная и опасная игра. Разве возможно предвидеть каждый ход противника?

— Наша работа немыслима без риска. А предугадать действия противника можно, если сам действуешь не вслепую. Поэтому-то глупо устранять с пути поводыря, который ведет тебя к цели. Шардон-Ришар нам пока необходим.

Таковы были основные соображения резидента, высказанные им в ночной беседе с агентами. В таком же духе, но с добавлением важных подробностей, в которые не были посвящены другие, он изложил свои мысли в докладе Шелленбергу. То, о чем Эссен умолчал в разговоре со своими людьми, поскольку им и не следовало знать всех деталей проводившейся операции, руководителю VI управления СД было известно и раньше. Эссен лишь напоминал бригаден-фюреру об этих существенных моментах для оценки создавшейся обстановки.

Один из моментов состоял в том, что в Швейцарии, кроме ныне контролируемой радиостанции Зигфрида, действовал еще какой-то нелегальный передатчик. Он выходил в эфир не часто, менял свои позывные, длину волн, поэтому германская служба радиоперехвата долго не могла определить, где он находится и кому принадлежит. А недавно немецкие пеленгаторщики засекли его примерное местонахождение — район Женевы. Об этом Эссену было сообщено срочной радиотелеграммой из Берлина.

Второе обстоятельство, упомянутое резидентом в докладе Шелленбергу, касалось использования С-2 — особо законспирированного агента. Он работал самостоятельно и выполнял, очевидно, специальные задания. Эссен никогда не видел агента в лицо, не имел о нем никаких данных. Связь к тайному осведомителю в управлении здешней контрразведки дал сам Вальтер Шелленберг, когда началась операция «Ловушка», но, дав связь, бригадефюрер строго предупредил Эссена, что об этом не должна знать ни одна душа и что вступать в контакт с ценным информатором в интересах операции резидент может только по личному его разрешению в каждом отдельном случае. От С-2 на явочную квартиру в Берне приходил молчаливый невзрачный человечек, передавал на словах, что ему было велено, выслушивал просьбу Эссена и тотчас уходил. Но из некоторых шифровок берлинского руководства Эссен понял, какую большую роль сыграл и еще способен сыграть в операции тайный агент Шелленберга.