Вилла в Лозанне

— Благодарю, Жан, благодарю! Приятно слышать от коллеги… Только, знаете, мы, европейские военные, проигравшие немцам одно за другим все сражения, теперь мним себя стратегами. Когда сами дрались, думали, прошу прощения, задницей! А теперь от иного умника слышишь: русские не так обороняются, русские оперативно неграмотно наступают! Поглядел бы я на этих наших стратегов, доведись им попасть в этакую гигантскую кровавую мясорубку, в какой оказалась Россия! Ну, хватит. За стол, коллега, за стол! Ведь нам еще предстоит деловой разговор, времени мало, не так ли, дорогой Жан? — Бурже, обхватив долговязого гостя одной рукой за талию, посмотрел снизу лукавым изучающим взглядом.

«Ах, дьявол, — мелькнула догадка у Леонида, — так ведь он испытывает меня — проверяет на выдержку! Внешней беспечностью прикрывает свою озабоченность. Ситуация-то и для него очень опасна: оплошность может стоить ему головы. Что ж, в хладнокровии ему не откажешь. Но мне своего нетерпения показывать не надо. Мне тоже полезно присмотреться к нему».

Усаживая гостя за столик, Бурже, всплеснув руками, воскликнул:

— Вот досада! Есть замечательный тост, но у меня кончилась русская водка! Не пробовали? Нет? Царское зелье! Мне как-то привезли из Парижа, но нет уже, кончилась. Ничего, ничего, мы сейчас иначе выпьем этот тост. — Вскочив, он быстренько побежал к карте, отколол два красных флажка, вернулся, сверкая черными глазами, разломил пополам ломтик хлеба, воткнул в каждый кусочек по флажку и положил один перед собой, второй перед гостем. Довольный выдумкой, он полюбовался на сотворенные им символы, сложив на круглом брюшке волосатые руки, поправил флажки, чтоб они стояли прямо, потом разлил по рюмкам коньяк.

— С вашего разрешения, мсье Жан… — Хозяин встал с рюмкой в руках. — Я предлагаю, дорогой коллега, выпить за окончательную победу вашей Красной Армии! Не так? Я не совсем точно выразился? — уловив нечто в глазах гостя, Бурже ухмыльнулся. — Ну, конечно, прошу прощения, мсье, ведь вы не служите в этой армии. А я бы хотел служить в ней! Да и вы тоже. Тогда скажем так: выпьем этот французский коньяк за победу нашей Красной Армии — единственной силы, способной спасти Европу! А? Так вас устраивает?

— Замечательно, — тихо произнес Леонид. — И за возрождение Франции.

— Благодарю, благодарю, мсье.

Осушили рюмки, помолчали.

— Эта война… Она принесет еще много горя, — разглядывая донышко рюмки, пробормотал Бурже. — После нее в Европе останутся миллионы несчастных семей… А ваши родные, Жан, — с ними все в порядке?

— Моя жена и дети в Южной Франции, Анри, но после оккупации этой зоны я с ними не виделся. Не позволяют обстоятельства, вы понимаете…

Бурже покивал головой. Его большие черные глаза, недавно брызжущие весельем, были печальны.

— Моя семья, к счастью, здесь, со мной. А мой брат погиб в Париже: его расстреляли боши. Он работал по нашему ведомству, был связником, не знаю, как они его раскрыли, думаю, что угодил в засаду на проваленной явке. Потом я узнал — перед расстрелом его пытали. Затем арестовали мою сестру, упрятали в концлагерь. Сначала я предполагал — из-за брата. Оказалось, гестапо схватило ее по другой причине. Через друзей во Франции мне удалось получить сведения из уст самой сестры: там, в лагере, есть наш человек, он переговорил с ней. На допросах от бедной женщины допытывались, где я, чем занимаюсь сейчас и прочее. А ей, разумеется, ничего не известно. Я никогда ни во что ее не посвящал. Но немцы, вероятно, располагают обо мне какими-то данными. Думаю, я был у них на подозрении, еще когда работал до войны под прикрытием корреспондента «Фигаро» в Берлине. Слежка, во всяком случае, за мной велась. И вот итог: они схватили и мучают ни в чем не повинного человека. Мне-то ясно — они держат сестру как заложницу, если им понадобится меня шантажировать.

Из ориентировки Центра по Хосе Рокотов знал про сестру. Чтобы как-то смягчить печаль симпатичного ему человека, Леонид сказал:

— Они ненасытны, как вампиры. У них в заложниках миллионы людей. Можно сказать, все будущее Европы у фашистов в залоге, Анри.

Бурже быстро вскинул голову, глаза сверкнули.

— Ах, как верно вы сейчас сказали, Жан, как это верно! Да, да, именно: будущее Европы у фашистов в залоге. Что судьба каждого из нас в сравнении с этой великой трагедией! Если они победят, мы станем рабами на долгие времена: и наши дети, и внуки — и кто знает, сколько это продлится. Будущие поколения проклянут нас, если мы обречем их на рабство под пятой этих варваров! Значит, мы должны победить, Жан, чего бы нам это ни стоило — любой ценой и кровью!