Вилла загадок

Фальконе, переглянувшись с Перони попытался вернуться к прежней теме.

– Куда, как вы считали, направлялась в тот день Элеанор?

– Нечто вроде костюмированного бала. Нери знал, что меня интересует, и знал, что интересует ее. Собственно, это было одно и то же. Когда мы выезжали вместе на отдых, как раз после дня рождения Элеанор, Нери сказал, что хотел бы сделать ей подарок. Преподнести сюрприз – что-нибудь связанное с прошлым. На тот день рождения я подарил ей книгу Кирка. Эта чушь ей страшно понравилась, за пару дней она прочитала ее всю. И я, упомянув об этом, сказал Нери, что, может быть... – Уоллис тяжело вздохнул. – Тогда Нери устроил в своем доме совещание. Я, он и этот Кирк, у которого горели глаза при мысли о том, что ему заплатят за осуществление его же мечты. Если бы я пораскинул мозгами, то, возможно, и ощутил бы какую-то тревогу. Я даже не знал, что собой представляет дионисийская церемония. Наверное, поэтому Кирк все время так странно на меня смотрел. Я просто не мог... вообразить. – Он помолчал. – Элеанор, конечно, знала. Мальчишка Нери, должно быть, заморочил ей голову.

– И где это должно было произойти? – осведомился Перони.

– Не знаю, – ответил Уоллис. – Я не спрашивал. Я мог бы пойти, если бы захотел. Но я не захотел.

– Почему? – поинтересовался Перони.

Уоллис бросил на него сердитый взгляд:

– Смотреть, как дети танцуют в маскарадных костюмах? Я ведь думал, что будет именно так. Я прожил в Риме достаточно долго, чтобы отличать все то дерьмо, которое пытаются всучить туристам. Говорят, что это культура, я же считал, что это просто еще один способ выманить деньги. Если Элеанор это нравится – что ж, прекрасно. А у меня есть дела поважней.

Перони выразительно взглянул на Фальконе:

– Вы ее туда отвезли?

– Нет. Она уехала на своем маленьком мотоцикле. Как я уже говорил.

– Вы действительно не имеете представления, куда она могла уехать?

– Никакого. И это чистая правда.

Они ждали. Уоллис не спешил делиться с ними воспоминаниями.

– Итак, в девять часов утра она отправляется на этот костюмированный бал, – не выдержал Фальконе. – На ней что, была та одежда, в которой мы ее нашли?

– Она лежала в сумке. Этот Кирк прислал ее вместе с некоторыми другими вещами.

– И что потом? – спросил Фальконе.

Уоллис на миг закрыл глаза, и Перони испугался, что американец больше не захочет с ними откровенничать.

– А потом ничего. В течение нескольких часов я был занят, нужно было переговорить с людьми, позвонить. Так что я об этом больше не думал. И лишь вечером вспомнил... что она не говорила, когда вернется. Уезжая, она была так взволнована, что ни о чем другом не могла и думать.

– И тогда вы позвонили Эмилио Нери. – Перони знал это по собственному опыту. Отцы поступают именно так – не связываются непосредственно с детьми, даже если их можно найти. Это неправильно. Это стыдно. Ты звонишь их папам и говоришь: послушай, давай поговорим как мужчина с мужчиной...

– Нери сам мне позвонил. – Уоллис покачал головой. – Я никогда не пробовал наркотики. Продавал, но никогда о них не думал. Это меня не касалось. И не касалось тех, кого я любил, даже в те далекие времена, когда я был начинающим уличным бандитом в черном квартале. Наркотики просто существовали. Как любая другая полезная вещь. Вроде воды или электричества.

– Более чем полезная, мистер Уоллис, – заметил Перони. – Она дала вам возможность купить этот замечательный дом на холме.

– Она дала мне возможность купить часть этого замечательного дома. Причем не такую большую, как вы думаете.

– Надеюсь, теперь вы понимаете, что ребенок может погибнуть от наркотиков?

На мгновение Перони показалось, что Верджил Уоллис достанет сейчас из кармана пальто свой большой черный кулак и ударит его по лицу.

– Но ведь она умерла не от этого? – спокойно отозвался Уоллис. – Кто-то перерезал ей горло. Нери сказал, что это был наркотик. Он сделал вид, будто тоже взбешен. Сказал, что провел расследование и обнаружил, что дети доставали наркотики на стороне и даже этот профессор не знал, как плохо обстоит дело. Он сказал...

"Или Верджил Уоллис очень хороший актер, – подумал Перони, – или он действительно так сильно страдает после стольких лет".

– ...что это был несчастный случай, – продолжил Уоллис. – Элеанор получила передозировку крэка, который притащил на вечеринку один из подростков – не Мики. И впала в кому. Они вызвали знакомого врача. Все перепробовали. Но девочка умерла, и они ничего не смогли сделать.

– А что потом?

Уоллис, сгорбившись, рассматривал свои длинные черные руки. Вид у него был совершенно несчастный – такого Джанни Перони еще не видел.

– На пару часов я просто обезумел. Ходил и крушил вещи. Бросался на всех, кого только видел. Пытался найти виноватого.

– Вы винили себя, – произнес Перони, чувствуя невольное сострадание. – Так оно и бывает.

– Так и бывает.

– Но потом, – продолжал Перони, – перестав бушевать, что вы сделали? Пошли в полицию? Нет. Потому что вы гангстер, мистер Уоллис, а гангстеры не обращаются к полицейским. Мы бы начали спрашивать, откуда взялись наркотики. Мы бы начали спрашивать обо всем.