Виллет

– Сэр, я считаю себя достаточно честным человеком, – возразил Грэхем, и чисто английский румянец залил лицо теплой волной смущения. – И все же не стану отрицать, что в некотором отношении обвинение справедливо. В вашем присутствии я постоянно таил мысль, которую не осмеливался выразить. Да, я действительно считал вас обладателем самого ценного сокровища из всех, что способен дать мне мир, желал и добивался его, а теперь, сэр, прошу открыто.

– Джон, вы просите слишком многого.

– Согласен, сэр, и все же обращаюсь к вашей щедрости за подарком, к вашей справедливости за наградой. Заработать такое сокровище я не в силах.

– Эй, слушай, Полли, как говорит шотландский горец! – воскликнул мистер Хоум. – Подними голову, дочка, и прогони этого дерзкого парня!

Полина застенчиво посмотрела на красивого страстного жениха, а потом нежно взглянула на хмурого отца и негромко проговорила:

– Папа, я люблю вас обоих и смогу заботиться об обоих. Не нужно прогонять Грэхема. Пусть живет здесь: он не доставит неудобств.

Юная графиня выразила чувства с той искренней простотой, которая нередко заставляла улыбнуться и отца, и доктора Бреттона. Вот и сейчас оба не сдержали улыбки.

– Напротив, дочка: мне он доставит массу неудобств, – возразил мистер Хоум. – Не хочу его видеть. Он слишком высокий: будет постоянно загораживать свет, – так что вели ему уйти.

– Быстро привыкнешь, папа. Сначала он и мне казался невероятно высоким – почти как башня, на которую приходится смотреть снизу вверх. И все же я не хочу, чтобы он был другим.

– Решительно возражаю, Полли. Зять мне не нужен, прекрасно обойдусь без него. Не пригласил бы на эту роль даже самого лучшего из всех возможных женихов. Отвергни этого джентльмена.

– Но он так давно с тобой знаком, папа, и так хорошо тебе подходит!

– Подходит, еще чего! Да, он притворился, что разделяет мои взгляды и вкусы, и втерся в доверие. Думаю, Полли, нам следует с ним попрощаться.

– Но только до завтра. Пожми Грэхему руку, папа.

– Нет, не стану этого делать. Не хочу с ним дружить. И не надейтесь меня уговорить – вы оба.

– Нет-нет, вы друзья. Грэхем, протяните правую руку. Папа, и ты тоже, пусть ладони соприкоснутся, да не притворяйся каменным, согни пальцы, вот так! Но это не пожатие, а хватка. Папа, ты сдавил Грэхему руку словно тисками! Ему же больно!

Должно быть, боль действительно оказалась ощутимой: граф носил на пальце массивное кольцо с бриллиантами. Острые грани врезались в кожу и поранили до крови, но Грэхем лишь рассмеялся – тревога сменилась улыбкой.

– Пойдемте в кабинет, – наконец обратился мистер Хоум к доктору, и оба удалились.

Состоялся недолгий, но, полагаю, очень важный разговор. Претенденту пришлось пройти испытание по многим пунктам. Даже если порой доктора Бреттона и можно было уличить в лукавстве и неискренности, натура его основывалась на прочном фундаменте. Как я поняла впоследствии, ответы продемонстрировали не только мудрость, но и честность. Он умно управлял собственными делами. Сумел преодолеть трудности. Состояние его находилось в процессе восстановления. Он доказал свое право жениться.

Отец и возлюбленный Полины вернулись в библиотеку. Месье Бассомпьер закрыл дверь и, указав на дочь, торжественно произнес:

– Берите ее, Джон Грэхем Бреттон, и пусть Господь обойдется с вами так, как вы обойдетесь с ней!

Спустя некоторое время – возможно, недели через две – я увидела, как граф Бассомпьер, юная графиня и доктор Бреттон мирно сидят на одной скамейке в тени раскидистого дерева в парке Буа л’Этанг. Они приехали сюда, чтобы насладиться летним вечером. Возле величественных ворот стоял экипаж; вокруг простирались безмятежные зеленые поляны, а вдали, подобно белому утесу, возвышался дворец. Пейзаж освещала первая звезда, цветущие кусты наполняли воздух волшебными ароматами. В этот сладостный, безмятежный час вокруг никого не было.

Полина сидела между двумя джентльменами. Они разговаривали, а ее маленькие руки были заняты каким-то рукоделием. Поначалу мне показалось, что она собирает миниатюрный букет, но нет: выяснилось, что лежавшими на коленях крошечными ножницами она сре́зала локоны с обеих голов и теперь старательно сплетала седую прядь с золотистой волной. Поскольку под рукой не оказалось ни ленты, ни даже нитки, косу пришлось перевязать завитком собственных волос. Полина свернула произведение в клубок, заключила в медальон и, приложив к груди, заявила уверенно:

– Теперь у меня есть амулет, навсегда скрепивший вашу дружбу. Пока он со мной, вы не поссоритесь.

Амулет действительно создал чары, сделавшие вражду невозможной. Полина черпала счастье в обоих, а потом щедро, с избытком возвращала все, что брала, став связующим звеном, залогом согласия.

«Неужели на земле возможна такая гармония?» – подумала я, глядя на объединенных общим благословением отца, дочь и будущего мужа.