Виллисы

Света не шевельнулась, даже, кажется, не услышала. Завуч переглянулась с врачом.

— Иди, Света, — мягко сказал врач, коснувшись ее руки.

Света поднялась и, не взглянув на них, вышла.

— Почему именно она?.. — не отрываясь от журнала, покачала головой завуч и то ли спросила, то ли добавила утвердительно: — «Жизель» отменяется…

— Кто сказал? — холодно вскинула брови Наталья Сергеевна.

— А кто танцевать будет?

Наталья Сергеевна не ответила.

В кабинет заглянула молоденькая секретарша, молча замахала врачу. Тот выбежал. В коридоре началась тихая возня.

Завуч встала, неторопливо подошла к двери. Врач и секретарша уже подняли Свету, усадили спиной к стене, врач легонько шлепал ее по щекам, приводя в чувство.

Завуч вернулась к столу.

— Надо, чтобы присмотрели, пока отец приедет… Так, кто у нас там с ней живет?..

Света неподвижно лежала на кровати, отвернувшись к стене. Девчонки двигались по комнате осторожно, почти на цыпочках, разговаривали шепотом.

— Света… Ты ужинать пойдешь? — наклонилась над подругой Ия.

Юлька тронула ее за плечо: не надо.

— Принеси, — тихо сказала она.

— А ты?

— Не хочу.

Ия и Титова вышли. Тотчас в комнату заглянула Ильинская, громко зашептала:

— Арза, а тебя зачем вызывали? Не знаешь, кто вместо нее поедет?

Юлька стремительно вытолкнула её в коридор, выскочила следом, прикрыв за собой дверь:

— Совсем спятила?

— А чего? — невинно захлопала ресницами Ильинская. — Ей-то уже все равно…

— Слушай, Илья… — сквозь зубы сказала Юлька, глядя в ее изумленное кукольное личико, но только махнула рукой и ушла в комнату.

Села на кровать напротив Светланы, подперла голову кулаками.

Утром и на переменах, когда девчонки забегали переодеваться, Света так же безжизненно-неподвижно лежала лицом к стене.

Об отчислении знало уже все училище, рядом с расписанием уроков висел приказ, подписанный директрисой. Гадали, кто будет танцевать Лизу в «Тщетной». О «Жизели» и речи не было — она ставилась в училищах Союза всего несколько раз, под выдающихся выпускниц. «Жизель» ставилась под Свету…

Класс и народный прошли как обычно, девчонки на средней палке сомкнулись, заполняя пустующее место. Педагоги будто не замечали отсутствия Середы.

Перед дуэтом в зал вошла Наталья Сергеевна. Класс тотчас разобрался попарно, только Демин остался в одиночестве.

— Середа отчислена по болезни, — спокойно объявила Наталья Сергеевна.

Было так тихо, что отчетливо слышалась дробь каблуков в соседнем зале.

— Жизель с Деминым работает Азарова.

В тишине под взглядами ребят Юлька перешла от Астахова к Демину.

— Перестановки в первом составе: Нефедова…

Нефедова, та самая «кобыла кривоногая» по весьма точному определению Нины, встала рядом с Астаховым. Тот безразлично глянул на нее сверху вниз. Родители Нефедовой танцевали в Большом, и никто не сомневался, что она рано или поздно окажется там же. Сама Нефедова была нормальной, не такой противной, как другие блатные, только абсолютно неспособной к балету. Но по мере того, как курс сокращался после каждых экзаменов, она как-то незаметно очутилась в первом составе, и теперь даже обошла Ийку.

— Вместо Нефедовой из второго…

Нина Титова внимательно смотрела в пол, влажный, только что политый…

— …Ильинская.

Ленка восторженно пискнула, даже подпрыгнула столбиком. Нина не шевельнулась, только бессильно опустились плечи.

Наталья Сергеевна вышла. Педагог по дуэту, лысоватый, мощный, упер руки в пояс…

— Так. Начали…

Поклон педагогу, поклон концертмейстеру…

«Здравствуй, Зойка-Зайчонок! Второй листок отдашь маме, а это — только для тебя. Больше мне и пожаловаться некому. Плохо мне, Зайчонок! Устаю, как собака. Никогда так не уставала. Раньше ждала каждого урока — теперь не дождусь, когда кончится. За ночь не успеваю отдохнуть, утром ноги, как ватные…

Отчислили Свету Середу, самого близкого мне здесь человека. Какое-то дурацкое воспаление сустава. Это как под машину попасть — и глупо, и с каждым может случиться. Но почему именно с ней — самой лучшей, самой единственной… Теперь я танцую Жизель. Сколько мечтала об этом, но не так, не вместо нее. Стыдно девчонкам в глаза смотреть…»

— Сто-оп!

Все остановились, мальчишки вытирали о лосины мокрые от пота партнерши ладони.

— Астахов, я же велел всем штангой заниматься!

Астахов, действительно, не тянул: Нефедова разъелась до безобразия, весила пятьдесят три кило, и после легкой Юльки работать с ней было непросто.

— Я занимаюсь, — сказал он.

— Что у тебя с руками? — сердито спросила Юлька, оборачиваясь к Демину. — Нормально держи!

— Я нормально держу…

— Я вижу, как ты занимаешься! Это что такое? — педагог тряхнул Астахова за руку так, что тот едва устоял на ногах. — Это мужская рука? Это тряпка половая!

— Я же чувствую — не так! — раздраженно сказала Юлька.

— Штанга каждый день! Понял?

— Понял, — буркнул Астахов.

— Студент твой тебя как надо держит? — усмехнулся Демин.

Юлька вспыхнула, мгновенно развернулась и съездила ему по физиономии. Вокруг остолбенели, кто-то присвистнул.

— Азарова, это еще что?!

— Ах, негодяй! Вот тебе! Вот тебе, — Демин дурашливо шлепнул себя по рукам, по губам, по шее.