Вилора (СИ)

— Что ты так смотришь? Но согласись, не мог же он провалиться под землю, хотя похоже именно туда он и провалился, — пробормотала тихонько она.

Женщины притихли, каждая задумалась о чём-то своём.

Полночь неумолимо приближалась, в круг вышла старая шаманка, осмотрела собравшуюся толпу, достала бубен, народ замолчал, стягиваясь быстро к линии, образуя плотный круг из жаждущих лицезреть. Пустым оставался только проход для передвижения артистов, соединяющий с площадью большой глиняный дом, под крышей из бамбука и огрoмных листьев пальмы.

Длинно и протяжно закричала ночная птица, старуха ударила в бубен, и что-то быстро заговорила на непонятном наречии, а потом пошла по кругу, задвигая за линию заступивших.

По проходу быстро побежали туземцы, собирая по центру огромный костёр, а старуха всё что-то читала. По краю выстроились меcтные музыканты, готовясь к выступлению. Наконец, костёр запылал, старуха ходила вокруг костра, что-то шептала, говорила, и вдруг шагнула в огонь. Огонь пыхнул столбом, озаряя всё вокруг, площадь ахнула, а она вышла, как ни в чём не бывало, с другой стороны костра, и стала что-то сыпать в огонь. Пламя вспыхивало, меняя цвет, по площади пополз одуряющий запах каких-то трав и цветов.

Ударили там-тамы, следом вступили другие инструменты. Площадь наполнилась ритмичными звуками, а потом всё внезапно стихло, словно давая ночи исполнить свой аккорд, и в небо полетел первый звук флейты, чистый и прекрасный, как само мирозданье. Он касался души, зовя её за собой в призрачную ночную высь, чтобы потом подхватить её на своих крыльях и понести к звёздам, а там, в заоблачной выси, рассыпаться вместе с ней на мириады частиц вселенной.

Флейта на притихшей площади пела и стонала о неведомой любви, о тoм самом прекрасном чувстве, что меняет мир, воссоздавая его из пепла и руин и вoзнося к тому единственному и прекрасному, ради чего стоит посетить этот свет.

Когда смолк последний звук, несколько мгновений царила полная тишина, все словно возвращались оттуда, куда унёс их прекрасный музыкант со своим инструментом, а потом опять заговорили барабаны и к костру вышли полуобңажённые воины, блестя в свете незатухающего костра эбонитовыми телами. К барабанам подключились другие инструменты, и ритмичная музыка древняя, как само время, наполнила площадь. Это уже был другой ритм, возрождающий в душе её первобытную память о трудных временах и настоящих мужчинах, когда крепкое тело и сильные руки спасали от трудностей и невзгод.

Вилора не могла даже описать словами, что сейчас творилось в её душе. Эта странная музыка с её ритмами пробуждали в ней какие-то первобытные инстинкты. Словно она вся раздвоилась, и малознакомая её часть начала отвоёвывать себе место, грозя навсегда переделать её прежнюю.

Но и эта часть закончилась. Воины отошли к костру, встав плотной стеной, словно, не чувствуя его обжигающего пламени. И не успела девушка облегчённо вздохнуть, как снова запела флейта. На этот раз она запела о страсти, её призыв подхватили другие музыканты и на площадь вышли необыкновенно красивые женщины. С высокими, стройными фигурами, словно выточенными из чёрного дерева, роскошной упругой грудью, узкими талиями, и крепкими животами, они мoментально приковали к себе взгляд. Гирлянды мелких белых цветов, собранные в маленькие юбочки, прикрывали нижнюю часть бёдер. Их тела, вторя музыке, стали медленно извиваться, танцуя древний, как мир, танец страсти. По телу Вилоры пробежала дрожь, заставляя его напрячься в извечном женском желании быть любимой. Она посмотрела на Дарью, женщина зачарованно следила за танцовщицами, по той части её лица, что не была скрыта под маской, пробегали тени от горящего костра. Вилора перевела взгляд на площадь и вздрогнула. К танцующим женщинам подошли мужчины, и женские тела прильнули к мужским. Старуха шаманка опять что-то кидала в костер, выкрикивая какие-то призывы к древним богам. По площади снова пополз удушающий аромат цветов и трав, дурманя голову и изменяя сознание. Женщины извивались вокруг сильных мужских фигур, мужчины вторили им первобытными движениями, которые не изменили века. Всё дышало какой-то неизведанной потусторонней страстью, скользя по острию приличий.

Вся площадь пoддалась древней, как сама жизнь, атмосфере. Таинственные боги требовали жертвоприношений. До замутнённого сознания Вилоры, наконец, дошёл смысл праздника Плодородия, вот о каком плодородии шла речь. Законы природы неизменны в любом месте, иначе не будет продолжения жизни. И эти люди преклонялись перед волей их богов, а вместе с ними готовы были и зрители.

Старая шаманка вышла вперёд и, стуча в бубен, крикнула абсолютно молодым голосом, что детородным женщинам, боги дали добро переступить черту. И Дарья, увлекая за собой Вилору, отправилась вперёд к бушующему костру.

— Если вдруг не успеешь на обратный автобус, я буду утром у отеля, приходи туда, — шепнула она девушке, и, отойдя от неё, начала танцевать, вторя музыке движением тела.