Вингер. Манкунианец.

— Данилка? Так ему недавно одиннадцать лет исполнилось. А футболом он с пяти лет занимается. Последние три года в академии «Локомотива». Саша, ещё раз вам спасибо. Ладно, я побегу, — с этими словами медсестра, подхватив тележку, быстренько покинула палату.

Телевизор смотреть не хотелось. За эти дни он мне порядком поднадоел. Взял ноутбук, чтобы проверить свою электронную почту. Может быть за ночь кто-нибудь да написал что-нибудь интересного? Так, что тут у нас? Три письма. Одно от сеньора Хуана, второе от одноклубника Франсиско Руфете, а третье от прораба.

Начал с письма пока ещё партнёра по команде. С удовольствием прочёл поздравление с завоеванием золота Мундиаля. А в конце Руфете задал животрепещущий для него вопрос: «Алекс, ты же остаёшься в клубе?». Ну, вот зачем задавать такие провокационные вопросы, ты же, вроде, умный парень? Все и так давно в курсе, что я не останусь в команде. Да и кто задаёт такие вопросы по почте? Может быть, семнадцатилетний паренёк на эмоциях и начал бы хвастаться повышенным интересом к своей персоне со стороны великих тренеров, но «морозовская» паранойя сейчас просто зашкаливает. Поэтому, отписываюсь нейтрально: лечусь, отдыхаю, встретимся в Валенсии. Как говорится, береженого бог бережёт.

Затем открываю длинное письмо от сеньора Хуана. Сначала идут поздравления, затем приглашение для студентов рязанского училища ВДВ посетить Мальорку в конце сентября. А в самом конце долгий рассказ о любимой дочке, в котором всё сводится к тому, что оказывается, что её Высочество больше не хочет быть певицей, а желает покорить Голливуд. Сейчас срочно берёт уроки актёрского мастерства, так как успешно прошла смотрины и будет сниматься в каком-то фильме. Я покачал головой и в памяти всплыли слова из сказки Пушкина о золотой рыбке: «Не хочу быть вольною царицей, хочу быть владычицей морскою...».

Если честно, что-то такое я и предполагал. Его дочь слишком ветреный человек, чтобы концентрироваться на чём-то одном. Да и вся эта слава досталась ей слишком легко, чтобы её по-настоящему ценить. Люди готовы душу дьяволу продать, хотя бы за часть её успеха. Да о чём говорить! Пожелала, и папа оплатил три отличных клипа. Захотела записать песни с известным продюсером — на здоровье. С самим Энрике Иглесиасом спела. Хотя, тут ещё неизвестно, кто к кому присосался аки пиявка. Он ведь тоже на вершину чартов именно с ней взлетел. Ай, да ну её... мне ещё и лучше: баба с возу — кобыле легче. Было бы о чём голову ломать. Поэтому в ответном письме пою дифирамбы таланту его дочери, выражаю надежду на скорую встречу и отправляю сообщение.

Письмо от руководителя стройки на Мальорке было самым интересным. Наконец-то был обозначен срок окончания работ в доме — середина августа. А вот на земле работы будут продолжаться ещё пару лет, если не больше. Новость хорошая. К сентябрю мама точно туда переедет.

С интересом, просмотрел десяток фотографий, которые были в письме и, в очередной раз, поразился преображениям участка. Переправил фотки Лене с мамой и, увлёкшись перепиской, даже не сразу обратил внимание на то, что мне принесли завтрак. Ура! Я спасён! Поблагодарив незнакомую мне женщину, жадно накинулся на еду — овсянка, два яйца, две кружки чая, две свежих булочки с ореховой начинкой, сливочное масло, творог и мёд.

Через пятнадцать минут я лежал на кровати и хлопал себя по округлившемуся животу. Мысленно усмехнулся — четырёхразовое питание, минимум движений — скоро буду вместе с Леной «беременным» ходить. Да и пофиг! После такого сезона можно немного расслабиться и побаловать организм. Лишнее «сало» с боков в этом возрасте я сгоню без всяких проблем.

То ли на меня так подействовала еда, то ли ещё нервы не восстановились и мозг брал своё сном, но я банально вырубился. Проснулся от пиликающего сигнала телефона.

— Сашенька, это Анна Петровна. Мы возле дверей в отделение стоим, сейчас нам откроют. Будем у тебя через минуту. Ой, уже открыли. Сейчас увидимся.

Я только сел в кровати, как первым в палату вошёл радостный Александр Генрихович.

— Здорово, Санька! Рад тебя видеть! — тренер поставил две увесистые сумки у двери и стремительно подошёл ко мне широким шагом. Обнял, по-отцовски чмокнул в щеку и, взъерошив мои волосы на голове, отошёл в сторону.

— Сашенька! — раздался от дверей звучный голос тёщи. — Господи ты боже ж мой, похудел-то как! На лице одни глаза остались. Ничего, я тебя откормлю.

— Здравствуйте, Анна Петровна. Я сейчас потихоньку встану.

— Нет, нет, — замахала руками женщина. — Лежи, не вставай! Вдруг что-то ещё больше повредишь себе. У тебя же мышца на полсантиметра разорвана, а ширина этой мышцы только три сантиметра. То есть, разрыв почти на половину. Тебе нужно лежать и лежать. Бедный ты мой.

И откуда у неё взялись такие анатомические познания? Может, она ещё и за моё лечение возьмётся? На несколько секунд я даже представил себе, как и чем именно начинает лечить меня тёща. Мою улыбку, слегка перекошенную от «испуга», женщина восприняла как проявление радости от нашей встречи.