Виннету

– Ты прав, никто не устоит. Я кулаком бью потому, что хочу избежать кровопролития. Но недалек тот час, когда я буду сражаться с тобой, и на этот раз – с оружием в руках. Тот бой будет кровавым. Запомни, что я сказал!

– Ты собираешься сражаться со мной? – издевательски рассмеялся Тангуа. – Тебя сожгут, а пепел развеют по ветру!

– Ошибаешься! Я буду свободен и отомщу за оскорбление.

– Ты сказал! Пусть сбудутся твои слова! С радостью сражусь с тобой и убью, как бешеного койота!

Эту словесную перепалку прервал Инчу-Чуна, обратившись ко мне:

– Сэки-Лата очень самоуверенный человек. Он получит свободу? Столько обвинений против него, и если одно из них можно опровергнуть, это не повлияет на его судьбу. Твоим словам мы не верим, надо доказать их.

– Разве не я оглушил Рэттлера, когда он стрелял в Виннету, а попал в Клеки-Петру? Это не доказательство?

– Нет. Ты мог поступить так из других побуждений. Хочешь еще сказать что-нибудь?

– Сейчас нет, может быть, потом.

– Говори сейчас, потом будет поздно.

– Нет, сейчас нет. Но если потом я захочу говорить, вы выслушаете меня, потому что Шеттерхэнд не тот человек, которого можно не слушать. Сейчас я буду молчать. Мне интересно узнать ваш приговор.

Инчу-Чуна отвернулся от меня и подал знак рукой. Из полукруга выступили несколько воинов и уселись вместе с тремя вождями. Начался совет. Тангуа прикладывал все усилия, чтобы ухудшить наше положение. Мы тем временем получили возможность перекинуться парой слов.

Начал Дик Стоун:

– Интересно, что они придумают. Ничего хорошего я от них не ожидаю.

– Да уж, – заметил Билл Паркер, – головы нам не сносить.

– Как пить дать! – согласился с ними Сэм Хокенс. – Эти типы ничему не верят, хоть из кожи лезь, а невиновность не докажешь. Вообще вы неплохо выступили, сэр! Меня удивил Инчу-Чуна.

– Почему? – спросил я.

– Разрешил вам столько болтать, а мне сразу затыкал рот, как только я его открывал.

– Болтать? Вы это серьезно, Сэм?

– Разумеется.

– Вы очень любезны!

– Болтовней я называю всякую пустую говорильню, что толку от нее? А результат у вас и у меня – нулевой.

– Я другого мнения.!

– На что вы надеетесь?

– Виннету намекнул на плавание. Значит, они заранее пришли к какому-то решению, и, думаю, их суровое обращение с нами во время допроса имело целью нас запугать. Приговор будет значительно мягче.

– Сэр, не тешьте себя надеждами! Неужто вы верите, что они позволят нам спастись, устраивая соревнования по плаванию?

– Именно так.

– Какая чушь! Если даже это и условленно заранее, знаете ли вы, куда нам придется плыть?

– Куда же?

– Прямо в руки смерти. Когда помрете, вспомните, что я был прав. Хи-хи-хи!

Этот странный человечек никогда, даже в самую тяжелую минуту, не терял чувства юмора и мог от души смеяться собственным, впрочем весьма сомнительным, шуточкам. Однако веселье длилось недолго. Кончился совет, и воины, участвовавшие в нем, заняли свои места в полукруге, среди наблюдателей, а Инчу-Чуна громогласно объявил:

– Слушайте, воины апачей и кайова, наше решение. На совете старейшины заранее решили, каким будет испытание для четырех бледнолицых – сначала преследование по воде, потом сражение с нами. Они должны были умереть. Но Шеттерхэнд, самый младший из них, сказал слово, достойное зрелого воина. Все они заслужили смерть, однако, как нам кажется, их вина не так велика, как мы думали раньше. Поэтому Великий Маниту решит их судьбу!

Инчу-Чуна сделал паузу для того, чтобы заострить внимание слушателей, а Сэм шепнул мне:

– Черт возьми! Вот это интересно, очень интересно! Вы хоть понимаете, сэр, к чему он клонит?

– Догадываюсь, – ответил я.

– Так к чему же?

– Они устроят нам так называемый Божий суд. Кто-то из нас будет вызван на поединок.

– Да, похоже, но кто? Мне ужасно интересно.

Вождь продолжал:

– Бледнолицый, которого зовут Разящая Рука, самый достойный, как нам кажется, среди них, пусть сражается за жизнь остальных. Их судьба будет также зависеть от его противника, а им должен стать тот, кто среди апачей носит высшее звание. Им буду я, Инчу-Чуна, верховный вождь апачей.

– Гром и молния! Вы и он! – воскликнул вне себя от возбуждения Сэм.

– Уфф, уфф, уфф! – раздалось в рядах краснокожих.

Они и в самом деле были удивлены решением вождя сражаться со мной. Ведь он мог избежать опасности, о которой не мог не знать, и приказать любому из апачей вступить со мной в поединок. Вождь так объяснил свое решение:

– Слава Инчу-Чуны и Виннету пострадала от одного удара кулаком белою мужа. Один из них должен сражаться, чтобы смыть позор с обоих. Виннету уступит эту честь старшему, к тому же верховному вождю апачей. Мой сын согласился.

Он снова умолк.

– Радуйтесь, сэр! – сказал Сэм. – Вы, по крайней мере, умрете раньше нас. Вы его пощадили, а он вас укокошит без зазрения совести.

– Сэм, не торопитесь!

– А чего тут ждать! И так все ясно. Вы что, надеетесь, что это будет поединок на равных условиях?

– Даже и не мечтаю.

– Ну и слава Богу! В подобных случаях пленник заранее обречен. Вождь еще что-то говорит. Давайте послушаем.

Инчу-Чуна продолжал: