Винни-Пух

Хрюка отошёл от окна и принялся за поиски в той части домика, которую ещё не залило водой. И отыскал-таки карандаш, клочок сухой бумаги и бутылку с пробкой. На одной стороне клочка он написал:

ПОМОГИТЕ!

ХРЮКЕ (МНЕ)

А на другой:

ЭТО Я. ХРЮКА,

ПОМОГИТЕ.

СПАСИТЕ.

Потом он затолкал клочок бумаги в бутылку, поплотнее, изо всех сил заткнул её пробкой, высунулся из окна, насколько смог и отбросил бутылку как можно дальше от домика. Плюх! Бутылка исчезла под водой, потом всплыла, а Хрюка торчал у окна и смотрел, как её медленно уносит течением. Несколько раз он терял бутылку из виду, потом находил вновь, но в конце концов понял, что больше её уже не увидит. И подумал, что ради собственного спасения сделал всё, что мог.

«А теперь, — думал он дальше, — кто-то другой должен что-то сделать, и я надеюсь, сделают они это быстро, потому что, если не сделают, мне придётся плыть, а плавать я не умею, вот я и надеюсь, что кто-то что-то да сделает, и быстро». Потом Хрюка тяжело вздохнул и воскликнул: «Как жаль, что здесь нет Пуха! Вдвоём куда как веселей».

* * *

Начало дождя Винни-Пух проспал. Дождь лил, лил и лил, а Пух спал, спал и спал. Накануне у Пуха выдался трудный день. Вы же помните, как он открыл Северный Полюс. Так вот, он так этим гордился, что спросил у Кристофера Робина, есть ли ещё какие полюса, которые может открыть медвежонок со слабеньким умишком.

— Есть Южный полюс, — ответил Кристофер Робин. — А ещё, наверное, Восточный и Западный, только люди не любят о них говорить.

Пух так обрадовался, услышав об этом, что тут же предложил организовать Иксшпедицию для открытия Восточного Полюса, но Кристофер Робин отказался, сославшись на то, что у него с Кенгой какие-то дела. Поэтому на поиски Восточного Полюса Пух отправился в одиночку. Открыл он его или нет, я не помню, но ужасно устал. Вернулся домой, принялся за ужин, полчаса жевал, а потом заснул прямо на стуле, и спал, спал и спал.

Ему приснился страшный сон. Он на Восточном Полюсе, а это очень холодный полюс, покрытый льдом и заваленный снегом. Для ночлега он нашёл себе улей, но совсем крошечный, и в нём не хватило места для задних лап, поэтому их пришлось оставить снаружи. А тут к улью подкрались дикие Вузлы, которые населяли Восточный Полюс, и начали выщипывать шерсть с его задних лап, чтобы соорудить из неё гнёзда для своих детёнышей. И задние лапы мёрзли всё сильнее и сильнее. Тут Винни-Пух внезапно проснулся, и обнаружил, что сидит на стуле, а задние лапы у него в воде. Весь пол залит водой, вокруг одна вода.

Он прошлёпал к двери, выглянул наружу.

— Положение серьёзное, — Пух сразу всё понял. — Пора спасаться.

Он схватил самый большой горшок мёда и с ним отправился спасаться: полез на толстую, прочную ветвь дерева, до которой вода уж никак не могла подняться. Потом он спустился вниз и спасся ещё раз, но уже с другим горшком мёда… а закончилось спасение лишь когда рядом с Пухом, сидящем на ветви и болтающим задними лапами, выстроились рядком десять горшков с мёдом…

Через два дня Пух сидел на той же ветке и так же болтал задними лапами, но горшков с мёдом осталось только четыре.

Ещё через день Пух болтал задними лапами рядом с одним-единственным горшочком с мёдом.

На четвёртый день на ветке остался только Пух…

И утром того же дня он увидел проплывающую мимо бутылку Хрюки. С криком: «Мёд!» — Пух плюхнулся с ветки в воду, схватил бутылку и вновь забрался на дерево.

— Ну и ну! — покачал головой Пух, после того, как открыл бутылку. — Весь вымок, и зря! А что это за клочок бумаги?

Он вытащил бумажку и оглядел её со всех сторон.

— Это паслание, вот что это такое, — сказал он себе. — И первая буква в нём — «пы», а «пы» означает Пух, то есть это очень важное паслание адресовано мне. Но я не могу его прочитать. Я должен найти Кристофера Робина, или Сову, или Хрюку, одного из этих умных читателей, которые смогут сказать, что написано в паслании. Только я не умею плавать. Вот незадача!

В этот момент его осенило, и я думаю, что идею, которая пришла ему в голову, учитывая его слабенький умишко, иначе, как блестящей, не назовёшь.

— Если бутылка может плавать, тогда и горшок может плавать, а если горшок поплывёт, то я смогу усесться на него, если, конечно, это будет большой горшок… И тоже поплыву.

Поэтому он взял самый большой из своих горшков и закупорил его.

— Каждый корабль должен иметь название, — сказал себе Пух. — Мой я называю «Плавучий медведь».

С этими словами он бросил свой «корабль» в воду и прыгнул следом за ним.

Какое-то время Пух и «Плавучий медведь» не могли разобраться, кто должен плыть на ком, но после двух или трёх попыток наконец договорились. «Плавучий медведь» занял место под Пухом, а Пух, с триумфом оседлавший его, принялся грести передними лапками.

* * *