Винни Пух и философия обыденного языка

Он радостно затрусил дальше и мало-помалу пересек Ручей и попал в то место, где жили его друзья-и-родственники. Казалось, в это утро их было даже больше, чем обычно, и он кивнул парочке-другой ежей, так как для долгих приветствий и рукопожатий он был слишком занят, сказал важно «Привет», некоторым другим и – милостиво – «А, это вы», – самой Мелкоте. Он похлопал их лапой по плечу и ушел, оставив такую атмосферу возбуждения и я-не-знаю-что-там-еще-такое, что некоторые члены семейства Жук, включая Анри Пти, тут же отправились в Сто-Акровый Лес и начали взбираться на деревья в надежде, что им удастся забраться на самую верхотуру, прежде чем это, что бы оно ни было, произойдет, так, чтобы увидеть его воочию.

Кролик спешил, каждую минуту все больше раздуваясь от важности; вскоре он добрался до того дерева, где жил Кристофер Робин. Он постучал в дверь и пару раз крикнул, затем он отошел немного назад и поднял лапу, загораживая глаза от солнца, и крикнул по направлению к верхушке дерева. Потом он повернулся и заорал: «Хэлло! Слышишь, что ли? Это Кролик», но ничего не произошло. Тогда он перестал орать и прислушался. И все остановились и прислушались вместе с ним, и Лес был такой одинокий, тихий и мирный в солнечном блеске, и тогда вдруг в ста милях, где-то высоко над ним, запел жаворонок.

«Черт!», сказал Кролик. «Он ушел».

Он вернулся к парадной двери, просто чтобы убедиться, и уже было двинулся прочь, чувствуя, что все утро испорчено, как вдруг увидел на земле листок бумаги. А на нем была кнопка, так что было ясно, что она откнопилась от двери.

«Ха!», сказал Кролик, вновь чувствуя прилив энергии. «Еще записка!»

Вот что там говорилось:

УШОЛ БЭКСОН[72] ЗАНЯТ БЭКСОН К. Р.

«Ха!», говорит Кролик. «Надо сказать другим». И он с важностью пустился прочь.

Ближайшим был дома Сыча, поэтому именно туда направил Кролик свои стопы.

Он подошел к двери Сычова дома и стучал и звонил, и звонил и стучал, пока наконец Сыч не высунулся наружу и сказал: «Пошел отсюда, то есть я хотел сказать – о, это ты» – в своей обычной манере.

«Сыч», коротко сказал Кролик. «И у тебя и у меня – мозги. У остальных – мякина. И если кто может в этом Лесу думать, а когда я говорю „думать“, то я имею в виду думать, то это мы с тобой».

«Да», говорит Сыч. «Что верно, то верно».

«Прочти вот это».

Сыч взял у Кролика записку Кристофера Робина и мельком взглянул на нее. Он умел написать свое собственное имя ЫСЧ, и он умел написать Вторнек так, чтобы было понятно, что это не Среда, и он мог читать вполне приемлемо, если только ему не заглядывали через плечо и не говорили все время «Ну», и он также умел…

«Ну», сказал Кролик.

«Да», сказал Сыч, стараясь произнести это как можно более Мудро и Многозначительно. «Я понимаю, что ты имеешь в виду. Несомненно».

«Ну?»

«Вот именно», говорит Сыч. «Безусловно». И после недолгого размышления он добавил: «Если бы ты ко мне не пришел, то я сам пришел бы к тебе!»[73]

«Почему это?», спросил Кролик.

«Вот по этой самой причине», сказал Сыч, надеясь, что вскоре что-нибудь придет ему на помощь.

«Вчера утром», торжественно говорит Кролик, «я пошел навестить Кристофера Робина. Его не было дома. К двери была прикноплена записка!»

«Вот эта записка?»

«Нет, другая. Но по содержанию та же самая. Это очень странно».

«Удивительное дело», сказал Сыч, вновь взглянув на записку. «Что же ты предпринял?»

«Ничего».

«Это самое лучшее», мудро сказал Сыч.

«Ну так что?», говорит опять Кролик, когда Сыч подумал, что он уже собирается уходить.

«Безусловно», сказал Сыч.

Некоторое время в голову ему не лезли никакие мысли, а затем вдруг одна пришла.

«Скажи мне, Кролик», говорит Сыч, «точные слова первой записки. Это очень важно. От этого зависит все. Точные слова первой записки».

«Она была точно такая же, как эта».

Сыч посмотрел на него, размышляя, как бы получше столкнуть его с дерева, но потом почувствовал, что это он всегда успеет сделать. И он предпринял еще одну попытку понять, о чем идет речь.

«Точные слова, пожалуйста», сказал он так, как будто Кролик вообще не умел говорить.

«Там сказано: „Ушол. Бэксон“. Как здесь. Только здесь сказано еще „Занятый Бэксон“».

Сыч издал вздох облегчения.

«А!», сказал Сыч. «Теперь-то мы знаем, на каком мы свете».

«Да, но на каком свете Кристофер Робин?», сказал Кролик. «Вот в чем вопрос».

Сыч снова посмотрел на записку. Человеку с его образованием прочитать ее было раз плюнуть. «Ушол Бэксон. Занятый Бэксон» – именно нечто в таком роде он и ожидал там увидеть.

«Совершенно ясно, что произошло, мой дорогой Кролик», сказал Сыч. «Кристофер Робин куда-то пошел с этим Бэксоном. Они с Бэксоном чем-то вместе заняты. Ты когда последний раз видел где-нибудь тут в Лесу Бэксона?»

«Не знаю», говорит Кролик. «Об этом я как раз тебя хотел спросить. Как он выглядит?»

«Ладно», сказал Сыч, «Крапчатый Травянистый Бэксон это просто – по меньшей мере, – он на самом деле больше всего напоминает – конечно, это зависит от, – ладно», говорит, «честно говоря», говорит, «я не знаю, как они выглядят», сказал Сыч откровенно.