Винни-Пух и Пятак

– Але, Пух, – сказал я. – Вы мне тут всякие рифмы типа «абрам-параллелограм» не разводите! Что за слюни-сопли? Наполеон, вон, тоже что-то там где-то проиграл под Аустерлицем или еще дальше. И на солнце бывают пятна, и первый блин не всегда идеальной формы! Чего расстраиваться? Надо смотреть в корень проблемы!

– Какой, нахрен, корень! – диким голосом взвыл Пух. – Враги сожгли родную хату, ведром колотить по подушке! У деревни Крюково погибает взвод, давить таракана по паркету! Все патроны кончились, больше НЕТ ГРАНАТ! – проорал Винни и с неимоверной болью швырнул горшок с медом прямо в проходящего мимо ослика Иа.

Тот недоуменно хрюкнул и боком свалился в канаву.

– Слушайте, Винни! – сказал я взолнованно. – Давайте рассуждать диалектически. Цель нашего задания – что?

– Что-что? Мед, конечно, туды его в литую кружку, – недоуменно сказал медведь.

– Кому мы должны доставить этот мед?

– Что значит – кому? Отцу-основателю, Кристоферу Робину, благодетелю нашему! – сказал Пух, благоговейно подняв взор к небесам.

– Винни! Так ведь Кристофер-то мед не ест! У него от этого меда сыпь на попе выскакивает.

– Да ты что? – ахнул медведь. – Прям так и не жрет? А зачем он нас на задание отправил?

– Как это – зачем? Пробудить звериный дух! Объединить перед лицом неприятеля! Сообща решить проблему Кошерности Птеродактиля, наконец!

– Ты это наверное знаешь? – поинтересовался Винни, пристально смотря на меня своими маленькими глазками.

– Чтоб меня акула съела! – побожился я.

– Да ну тебя с твоей филозопией, – сказал Пух. – Ты все рассусоливаешь, а мне, если Кристоферу полный горшок не принесу, он ухо отгрызет, ногу оторвет и в самый дальний ящик засунет. Вот и будут тебе свиные консервы на чистом подсолнечном масле.

– Винни, – недовольно поморщился я. – Зачем вести беседу в таком тоне? Это Вы со своим зверьем так разговаривайте. Со мной не нужно прибегать к психологическому давлению. Вы просто подумайте: кем мы были до похода? Вот Вы были – маленький плюшевый медвежонок Пух с опилками в голове. Я был – идиотский розовый поросенок Пятачок в клетчатых штанишках. А сейчас? Винни-Пух – стратег, прославленный воитель, тактик, военачальник, вступивший в неравную борьбу с целой камарильей боевых пчел, не выигравший сражение только из-за форс-мажора. Я – Кабан Пятак, наводящий ужас на зверье своими заумными речами и взрывным характером. У нас же еще все впереди! Мы добудем Кристоферу мед и решим проблему Птеродактиля!

– Да нету больше проблемы! – неожиданно взревел Винни и страшно зарыдал. – Погиб! Погиб наш юный барабанщик! Но песня о нем не умрет! – пробулькал он, опустив голову в мед.

– Постой, – растерянно сказал я. – Что ты несешь? Кто погиб? Почему проблемы нет?

– Кто-кто? – простонал Винни. – Птеродактиль погиб, Васятка наш! Как увидел, что зажаливают меня негодяйские пчелы, так взвился в небо, соколик наш перепончатокрылый, чтобы на себя отвлечь основной вражеский огонь. Ты меня, Пятак, в этот момент из ружья вместе с шариками и подшиб, ворошиловский стрелок хренов. А Васятка-то, Васятка, – еще пуще зарыдал Винни, – пчелы на него так и накинулись, когда увидели, что основной агрессор сверзился на землю. Правое крыло – хрусь, пополам! Левое крыло – хрясь, опять пополам. Он только и успел простонать: «Кошерен я или право имею», и бульк в болото, один хвост и торчит. Вон, Иа, скотина длинноухая, уже бродит вдоль берега, пытается Васяткин хвост себе приспособить. А что я теперь Кристоферу Робину скажу? – завыл Винни, размазывая по морде мед вместе со слезами и соплями. – Он же мед наказывал добыть, чтобы Васятку кормить было чем! Птеродактильное животное – не чета нам, мелкоте! Ему этого меда – цистернами возить надо, чтобы он кошерность обрел!

У меня тревожным колоколом забухало сердце. Значит, все? Значит, конец нашим светлым устремлениям? И все останется по-старому? Я вернусь в свою квартирку, доставшуюся от геройски погибшего в унитазе дяди Посторонним В? Опять меня будут ни в грош не ставить? Снова мы с Винни пойдем бродить по лесу, подвергаясь насмешкам окружающих. Все! Все пропало! Зачем нужны были эти жертвы? Этот героизм… Чем-то тяжелым сдавило горло, я только и успел простонать: «Виннииииииии»…

***

– Петр Сергеевич! Ты чего, с вешалки рухнул? Что ты тут ребенку бормочешь?

– Дык… Свет… Я это… Как его… Ребенке сказку читаю. Всякий там биянки агний барто!

– Какие, нахрен, бианки? От тебя водкой разит – еще в подъезде пахнет! Я же сказала, чтобы не смел к дитю подходить, будучи выпимши! А ну, кыш из детской, пока я тебя шваброй не измусолила! Пшел вон, негодяйский отец!

– Свет… Свет… Да все уже! Дочитал я. Ухожу. Ты не скандаль, Свет, ребенка проснется. Она – вишь как сладко заснула.

– Да ребенок уже пьяный вусмерть от твоего выхлопа! Уйди с глаз долой, чтобы я тебя больше не видела!