Виннипегская Стена и я (ЛП)

Слова, дыхание, жизнь… все это застряло в моем горле, пока я смотрела на невероятно длинные ресницы, обрамляющие эти эффектные глаза. Линия его плеч такая внушительная и бесконечная. Его лицо настолько серьезное и вдумчивое, что пронзало меня прямо в сердце, но каким-то образом мне удалось кивнуть, и из моего горла вырвались слова:

— Я понимаю.

И это правда. Я понимала.

Волновало ли его мое мнение? Он объяснил себя, свои решения и свои мысли. Но что это значит?

Он сказал, в его жизни четыре человека, и как я понимаю, это его дедушка, бабушка и Лесли. «А кто этот еще один человек, чье мнение важно для него?» — задавалась я вопросом.

Я прикусила щеку изнутри, и из меня вырвался дрожащий вдох.

— Я знаю, тебе не важно, что думает этот мудак, но это не значит, что мне хочется делать вид, будто он не ударил меня по руке. Тебе придется быть моим «свидетелем», — я слабо улыбнулась над своей шуткой. — Команда Грэйвс, верно?

Эйден не улыбнулся в ответ.

Он слегка наклонил голову вперед, и прежде, чем я смогла отреагировать, прежде, чем произнес хоть слово, он подался немного ближе, ближе, еще ближе и прижался своими губами к уголку моего рта. Клевок. Шот намного лучший, чем текила, с привкусом нашей дружбы, привязанности и органического сахара.

Когда он отстранился, всего на несколько миллиметров, наши взгляды встретились, а мое сердце отбивало сумасшедший ритм, граничащий с сердечным приступом. Я улыбнулась. Моя улыбка получилась нервной, смущенной, ошеломленной и удивленной, и мне пришлось сглотнуть.

— ВОЗВРАЩАЙСЯ ОБРАТНО В ДАЛЛАС! — прокричал мужчина снова где-то позади нас, и хватка Эйдена на моей шее неуловимо напряглась.

— Не волнуйся, Ван, — потребовал он с непроницаемым лицом.

— Я не собиралась ничего говорить, — ответила я, а потом вытянула руку подальше от него и завела ему за голову, показывая средний палец и надеясь, что идиот, который кричал, увидит его.

Эйден заморгал своими карими глазами.

— Ты только что показала ему средний палец, правда?

Ага, мой рот приоткрылся.

— Откуда ты знаешь, когда я это делаю? — мой тон был таким же удивленным, каким и должен был быть.

— Я знаю все, — сказал он так, будто и правда в это верит.

Я застонала и окинула его долгим взглядом.

— Ты, правда, хочешь играть в эту игру?

— Я играю ради средств к существованию, Ван.

Иногда я не могла противостоять ему, поэтому раздраженно закатила глаза.

— Когда у меня день рождения?

Он уставился на меня.

— Видишь?

— Третьего марта, Кексик.

Какого черта?

— Видишь? — передразнил он меня.

Кто этот мужчина и где Эйден, которого я знала?

— Сколько мне лет? — продолжила я неуверенно.

— Двадцать шесть.

— Откуда ты это знаешь? — спросила я медленно.

— Я уделяю внимание, — заявил Виннипегская Стена.

Я начала думать, что он прав.

Затем, будто чтобы скрепить сделку, он добавил:

— Тебе нравятся вафли, рутбир и «Доктор Пеппер». (Примеч. Рутбир (англ. Root beer), или сарсапарилла — газированный напиток, обычно изготовленный из коры дерева Сассафрас). Ты пьешь лишь светлое пиво. Себе в кофе ты добавляешь корицу. Ешь слишком много сыра. Твое левое колено всегда болит. У тебя три сестры, которых, я надеюсь, никогда не встречу, и брат. Ты родилась в Эль-Пасо. Ты одержима своей работой. Когда ты чувствуешь себя некомфортно, то начинаешь тереть уголок глаза или возишься со своими очками. Ты ничего не видишь вблизи и до ужаса боишься темноты, — он приподнял свои густые брови. — Что-нибудь еще?

Ага, я смогла выговорить всего одно слово.

— Нет, — откуда он все это знает? Как? Неуверенная в своих чувствах, я кашлянула и потянулась к дужке своих очков, прежде чем поняла, что делаю, и спрятала руку под свое бедро, игнорируя знающий взгляд на глупом лице Эйдена. — Я тоже многое знаю о тебе. Не думай, что ты клевый или особенный.

— Я знаю, Ван, — большим пальцем он еще три секунды поглаживал мою кожу. — Ты знаешь обо мне больше, чем кто-либо.

И я вспомнила о той ночи в моей постели, когда он признался в своем детском страхе, поэтому я расслабилась, улыбаясь.

— А я, правда, знаю, не так ли?

На его лице появилось странное выражение, будто он разрывался между тем, чтобы не беспокоиться об этом, и тем, что против моих знаний о нем.

Прислонившись ближе, я ему подмигнула.

— Я унесу с собой в могилу твою любовь к порно с горячими мамочками, не беспокойся.

Он уставился на меня, не моргая и не шевелясь. И затем сказал:

— Я вырублю электричество в доме, когда ты будешь принимать душ, — произнес он резко и четко, и у меня ушла секунда на то, чтобы понять, что он угрожал мне...

И когда я, наконец, это осознала, то разразилась смехом, и, не задумываясь, ударила его по внутренней стороне бедра.

— Кто так делает?

И Эйден Грэйвс, мой муж, ответил:

— Я.

Следующие слова вылетели из моих уст раньше, чем я смогла удержать их:

— А знаешь, что я сделаю тогда? Я заберусь в твою кровать, так что ха!