Виннипегская Стена и я (ЛП)

Забирая из рук Эйдена бумажник, я повернула свое, надеюсь, не очень шокированное лицо к регистратору и протянула кредитку Эйдена. С вынужденной, фальшивой улыбкой, которая больше походила на гримасу, она взяла ее из моих рук и провела операцию. После того, как она протянула квитанцию, я обернулась и увидела, что Эйден ждет меня у двери, и вышла вместе с ним. Я боролась с необходимостью спросить, хочет ли он использовать меня как костыль для поддержки. Как только мы оказались в машине, и прежде чем я сделала что-то еще, я развернулась на сиденье к нему так спокойно, будто не произошло ничего особенного.

— Эйден... эм… — я почесала лоб, пытаясь расслабиться. Сначала главное. — Ты только что назвал меня Кексик?

Он посмотрел на меня. И так медленно моргнул, что я начала думать, будто мне все это привиделось.

— Подумал, что слишком рано называть тебя Булочкой.

Я уставилась на него, и в это время вероятно мой рот тоже был открыт. В конце концов, я безмолвно медленно кивнула, пытаясь проглотить то, что, как я понимала, было шуткой с его стороны. Его шутка, направленная на меня.

— Ты прав. Еще слишком рано, — пробормотала я.

Он посмотрел на меня этим взглядом, который раздражающе говорил «Я же говорил».

Кто, черт возьми, этот человек? Он выглядит как Эйден. Пахнет как Эйден. Разговаривает как Эйден, но он не тот же Эйден, которого я знаю. Это Эйден, который разыскал меня в Вегасе и сказал заткнуться, когда я дразнила его. Ладно. Я сглотнула и кивнула, принимая, что это то, чего я от него хотела. И, наконец, получила.

Эта версия мне нравилась больше, даже если он был похож на совершенно другого человека. Повозившись с дужкой своих очков, я фыркнула и попыталась выяснить еще один ответ на вопрос, который крутился у меня в голове.

— Почему ты назвал меня там своей женой? — мой голос звучал странно.

Этот борзый взгляд из-под тяжело опущенных век, такой же крутой, как и у перца.

— А почему нет?

— Я думала, что мы будем держать это в секрете как можно дольше, — и он мог хотя бы предупредить меня, что собирается это сделать, чтобы я мысленно подготовилась.

Виннипегская Стена даже отдаленно не выглядел раскаивающимся.

— Ты моя жена, и у меня не хватает терпения для флирта, — ответил он спокойным, бесстрастным голосом, из-за которого мне захотелось его ударить. — Ты не мой ассистент. Хочешь, чтобы я это отрицал?

— Я просто... — мои ноздри раздулись сами по себе. Хотела ли я этого? Не уверена. Но не то чтобы он назвал меня своей сучкой или что-то подобное. — Это нормально, что ты так сделал. Просто ты застал меня врасплох, вот и все.

Вытягивая свое длинное тело на сидении, Эйден ничего не добавил. Я сидела там мгновение, думая о том, что он сделал, и об этом нетрадиционном фиктивном браке, и об этой новой, страной расцветающей дружбе. И тогда я вспомнила обо всех тех словах, которые Эйден сказал мне в Вегасе. Что мы дали друг другу обещания, и то, что он делает — в своей странной манере — чтобы их исполнить.

Сжимая руками руль, я посмотрела на него через плечо и на прерывистом вздохе сходу спросила:

— Что это будет? Костыли или трость?

Он ничего не ответил.

— Костыли или трость, Здоровяк, — повторила я.

Эйден поерзал на сидении.

— Дай мне передохнуть.

Дай мне передохнуть. Мне нужно досчитать до пяти. Заводя машину, я напоминала себе, как он называет меня: своим другом и, странно, своей женой. Он знает меня. Он скучает по Ванессе, которой я была, когда между нами все было хорошо.

— Я найду тебе ходунки, если ты не примешь решение до того момента, как я окажусь на шоссе, — пригрозила я, смотря вперед. — Чем быстрее ты выздоровеешь, тем лучше. Не будь занозой в заднице дольше, чем это необходимо.

Он вздохнул.

— Костыли.

Это было слишком легко, и я не была настолько тупой, поэтому не стала поднимать эту тему, чтобы он не передумал. Я больше ничего не сказала, пока мы подъезжали к аптеке и я парковалась. Эйден тоже молчал, когда я выпрыгнула из машины. В мгновение ока я нашла костыли и купила по рецепту новую баночку противовоспалительных таблеток.

Поездка домой была довольно тихой. Я специально не смотрела, как он, медленно прихрамывая, шел к дивану, на котором лежало аккуратно сложенное одеяло, которое я принесла прошлой ночью, засунутое под подушку. Оставив костыли, которые купила, прислоненными к дивану, я на секунду засомневалась у лестницы, пока наблюдала, как он усаживается.

— Я буду наверху, — сказала я.

Он сухо кивнул и взял пульт дистанционного управления.

— Спасибо, что отвезла меня.

— Ага, — я шаркнула ногой. — Для чего еще нужны друзья? — подразнила я его тихим голосом, неуверенная, как он отреагирует.

— Для этого, Ван.

На лице у мужчины, у которого я видела подобие, вроде как, улыбки лишь пару раз, расплылась робкая улыбка. Выражение на его лице застало меня врасплох. Для мужчины, который никогда даже физически не реагирует, когда выигрывает игру, его улыбка...

Боже, помоги мне.

Это было прекрасно. Другого слова для описания у меня не было. Это как двойная радуга. Лучше, чем двойная радуга.