Виннипегская Стена и я

Я никогда ему ничего не делала. Ничего плохого, только иногда строила из себя острячку, когда он этого заслуживал. Боже мой.

Когда я подходила к своей комнате, дверь комнаты Зака распахнулась, и в просвете появилось его лицо, большие глаза, нос и рот.

— Прости.

Я отмахнулась от него.

— Ты мне должен. Одевайся, чтобы мы могли выдвигаться на пробежку.

Он сморщил нос.

— Не хочешь вместо этого выйти перекусить?

— Нет, — улыбнулась я ему ярко. — Одевайся и пошли. Тебе надо выбраться из дома, милый.

— Ван, — он почти проскулил, когда я исчезла в своей комнате и закрыла дверь.

Прежде чем что-то делать, я вытащила телефон и отправила Эйдену быстрое сообщение.

Я: Мудак нанес визит. Просто предупреждаю тебя.

Я уже разделась, когда запищал мой телефон.

Эйден: Тревор?

Я: Да, если он появится снова, тебе придется вытаскивать меня из тюрьмы.

Это последние слова, которыми мы обменялись друг с другом, прежде чем я ушла.

***

Следующим вечером я услышала на лестнице шаги до того, как Зак влетел в мою комнату, его носки скользили по полу.

— Здесь Тревор, — прошипел он, приподняв брови.

— Ты впустил его?

Он резко посмотрел на меня.

— Нет, не хочу его видеть. Я услышал, что кто-то припарковался и выглянул в окно. Прежде чем подняться сюда, я сказал Эйдену, что он здесь.

— Ха, — спасибо Богу за маленькое чудо. Сегодня вторник, а значит у Эйдена выходной, так как только что он отыграл игру в Сан-Франциско. Я прищурилась, и Зак прищурился в ответ, потом я приподняла плечо и склонила голову набок.

— Мы будем подслушивать или как?

— Ага, — мужчина, который в последние дни почти не улыбался, наконец, одарил меня улыбкой. Во время нашей семикилометровой вчерашней пробежки, он все время хмурился и дулся, вероятно, мысленно матеря меня. Поэтому я рада, что мы снова начали разговаривать.

Когда я услышала, как открылась и закрылась входная дверь, я подошла к своей двери. Я всю ночь не спала и беспокоилась, что Тревор решит подняться вверх по лестнице и все узнает, потому что если я технически и замужем за Эйденом, на самом деле по-настоящему мы не женаты.

Очевидно же, что это большой недостаток в нашем спектакле. Хорошо, что Лесли джентльмен, и он никогда не поднимается наверх и ничего не выискивает, и это работает в нашу пользу. В противном случае, нам бы предстояло неловкое объяснение.

А потом я поняла, как глупо беспокоиться о том, что Тревор поднимется на второй этаж. Конечно, он этого не сделает. Начнем с того, что Эйден и близко не подпустит его к лестнице.

Но это не значит, что мне не любопытно, о чем они будут говорить.

И именно потому мы с Заком тихо вышли из моей спальни и подошли к верхней ступеньке лестницы, сели на задницы и прислушались к тому, что происходит внизу. Я могла поставить свой сберегательный счет на то, что Эйден не пригласит Тревора в свою святилище-кухню.

И я совсем не разочаровалась, когда их голоса донеслись из гостиной, и я почти отчетливо слышала их разговор. И я не стала обременять себя воспоминания о последнем разе, когда я их подслушивала.

— Какого черта, Эйд? Я дюжину раз пытался дозвониться до тебя, — произнес Тревор слегка повышенным тоном.

И что же ответил наш умник?

— Я знаю. У меня есть определитель номера.

О, черт, мне хотелось смеяться, когда он так разговаривал с людьми. Ладно, правда, я получала от этого удовольствие лишь потому, что он так разговаривал с Тревором. Мне, правда, не нравился этот парень.

Тишина. Затем раздался низкий голос Эйдена.

— Что ты тут делаешь?

— Пришел увидеться с тобой и Заком, так как никто из вас мне не отвечает.

— Мы говорили неделю назад. Что нам обсуждать сейчас?

— Сказать мне «да, я женился» и «я прослежу, чтобы она ходила на игры», и то, что ты вешаешь трубку, не значит, что мы разговариваем, Эйден. Святой Боже. Почему ты мне сразу не рассказал?

— Это не твое дело.

— Меня касается все, что связано с тобой. Ты женился на своей чертовой ассистентке, чувак. Я узнал об этом только тогда, когда мне позвонил пиарщик команды и спросил про свидетельство о браке, — проорал Тревор.

— Я женился на девушке, которую знаю два года, и которая больше на меня не работает. Она совершеннолетняя, как и я. Меня не ловили за приемом наркотиков. Меня не арестовывали в стрип-клубе. Я не ввязывался в драки. Так что не обращайся со мной, как с ребенком, Тревор. Мне это не нравится.

Мы с Заком обменялись впечатленными взглядами.

— Тогда не веди себя как ребенок. Я говорил тебе. Я с самого начала говорил тебе, ты должен думать головой, а не членом, и ты женился на Ванессе во время сезона без брачного договора. О чем ты думал? Она беременна?

— Ты, правда, считаешь, что я думал своим членом? — голос Эйдена был холодным и решительным.

И пугающим. Чертовски пугающим.

— Ты думал не головой, — вырвались глупые слова изо рта Тревора, отчего мне захотелось показать ему язык.