Вино фей

— Ошибаешься, деньги семьи — это моё дело. При этом Клэверинг покуда на тебя и внимания-то не обращал, если не считать позавчерашних дежурных комплиментов. С чего ты решила, что если ты порвёшь с Филипом, что-то изменится?

— Убирайся отсюда, — прошипела Вирджиния, — ты просто глупец и ничего не понимаешь.

Винсент пару минут молча глядел на сестру, потом, подлинно поняв, что говорить с ней бесполезно, вышел. Вирджиния швырнула ему вслед подушку. Черити, ставшая невольной свидетельницей этой сцены, вздохнула. Она недолюбливала Винсента Хейвуда за холодность натуры и расчётливость, но сейчас не могла не признать, что он абсолютно прав.

Энтони Хейвуда разрыв помолвки оставил равнодушным. Мисс Кассиди больше не интересовала его, а желание сестры понравиться его сиятельству он находил разумным, но едва ли осуществимым. Но так как он не высказал своего мнения Вирджинии — ему вслед подушка не полетела.

Вечером этого дня, когда Черити привычно отдалась успокаивающему её шитью, в доме появился гость — она услышала шаги на гравийной дорожке у парадного и, сидя у окна, подняла глаза.

Пришёл Филип Кассиди. Лицо его, с высоким лбом и горбатым носом, было напряжено и хмуро. Не было сомнения, он уже знал о расторжении помолвки и пришёл поговорить с Вирджинией. Сердце Черити сжалось. У неё не было никаких оснований питать симпатию к Филипу, но было слишком заметно, сколь он убит случившимся.

Черити вздохнула и, оставив шитье, ибо уже смеркалось, вышла в парк, окружавший дом. Она размышляла, приведёт ли разрыв между Филипом и Вирджинией к ссоре между Вирджинией и Сесили, и как всё это скажется на дальнейшем общении между домами. В доме Кассиди для неё самой не было ничего привлекательного, ни Сесили, ни Филип приятны ей не были, но сердце Черити отяжелело.

Она бродила по парку около получаса. Неожиданно сзади неё раздался хриплый голос и она, резко обернувшись, увидела Филипа Кассиди.

— А вот и мисс Тэннант-Росс, — Филипп слегка шатался, точно пьяный, но винных паров вокруг него не было. — Я только во вторник и узнал… а то все Дурнушка Черри. Вы уже знаете? — он махнул головой на дом Хейвудов, и это странное движение напомнило Черити быка, отгоняющего слепней.

— Да, мистер Кассиди.

— Она сказала, что полюбила другого. Здорово, да?

— Нет, мистер Кассиди, это весьма дурно, — тон Черити был твёрд.

— Дурно? Ну, да, выходит, я в дураках.

Черити уверенно покачала головой и даже усмехнулась.

— Нет, мистер Кассиди. Вы просто ошиблись.

Он бросил на неё тяжёлый взгляд из-под бровей.

— Я и говорю, что я глупец.

— Глупец делает глупости, а ошибиться может каждый. При этом я не думаю, что разрыв с мисс Хейвуд — ошибка. По крайней мере, с вашей стороны. Я уверена, что скоро вы и сами это поймёте.

— Вы хотите сказать, что в дураках может остаться и она? — неожиданно трезво и чётко отчеканил он. Губы его раздвинулись в загадочную и кривую усмешку. — А почему?

— Нельзя подавать ложную надежду. Нельзя обманывать доверие. Нельзя играть словами и тем более чувствами. Это никому не прощается.

Филип смерил её долгим взглядом, потом невесело усмехнулся, покачал головой и пошёл к воротам.

Черити проводила его взглядом. Филип впервые предстал перед ней живым — отвергнутым женихом и несчастным человеком, и Черити невольно вспомнила слова пастора Стэнбриджа о том, что самое важное и истинное в человеке происходит тайно. Она ощутила боль Филипа и пожалела его. Но смогла ли утешить?

Неожиданно Черити вспомнила слова Лиззи о том, что Вирджиния очень изменилась с того воскресения, когда впервые увидела Клэверингов. Самой Черити во время их разговора с кузиной после визита Клэверингов тоже показалось, что Джин не такая, как всегда. Но до сих пор она была уверена, что это связано с тем, что Вирджиния, совсем не влюблённая в Филипа, решила, что брак с графом Клэверингом сулит ей много больше, чем брак с Филипом.

Но сейчас, вспомнив свой короткий и злой разговор с Джин и вдумавшись в слова Филипа, она поняла, что кое-что просмотрела. Вирджиния никогда не придавала особого значения словам и лгала легко, точнее легкомысленно, но похоже, на этот раз она сказала Филипу чистую правду.

Трезвый расчёт, если бы речь просто шла о более выгодном браке, велел бы ей, как верно заметил сэр Тимоти, не выпускать из рук воробья, пока не пойман орёл. В поступке же Вирджинии с расторжением только что заключённой помолвки — никакого расчёта не было. И если заключение помолвки Черити считала неразумным и поспешным, то её разрыв — опрометчивым, недальновидным и глупым.

Но сам поступок говорил о весьма многом. Неужто Вирджиния влюбилась в его сиятельство милорда Клэверинга? Черити снова задумалась. Раньше она бы сказала, что Вирджиния и любовь — вещи почти несовместимые. Но Черити знала только любовь-муку, любовь-жертву, любовь-заботу. «Что я могу дать тебе?» — этим единственно верным вопросом подлинной любви Джин никогда даже не задавалась. Она не была способна на жертвы и не готова думать о ком-то.