Вино из Атлантиды. Фантазии, кошмары и миражи

Это случилось спустя много месяцев, в год, который историкам доледникового периода известен как год Черного тигра. Авузл Вутоккуан был в своем доме, в комнате на первом этаже, где обычно вел дела. Косой луч алого заката на краткий миг проник в окно, зажег радужными искрами змеящийся узор лампы на медных цепях, украшенной самоцветами, вдохнул огонь в крученые серебряные и золотистые нити на потемневших шпалерах. Авузл Вутоккуан, сидевший в охристой тени за пределами круга света, вперил суровый и насмешливый взор в клиента, чье смуглое лицо и темный плащ позолотило гаснущее светило.

Клиент был чужестранцем, вероятно купцом из дальних стран, рассуждал ростовщик, или представителем более сомнительной профессии. Узкие, косящие глаза цвета зеленого берилла, растрепанная борода с синим отливом и странный покрой прискорбного одеяния свидетельствовали о чужеземном происхождении.

– Три сотни джалов немалая сумма, – задумчиво промолвил ростовщик. – К тому же я совсем тебя не знаю. Как я могу тебе доверять?

Гость вытащил из-за пазухи мешочек из шкуры тигра, перевязанный сухожилием, ловко раскрыл его и выложил на стол перед Авузлом Вутоккуаном два неограненных изумруда невероятного размера и безупречной чистоты. Поймав косой солнечный луч, сердцевины изумрудов вспыхнули холодным льдистым огнем; и алчные огоньки зажглись в глазах ростовщика. Однако его голос остался спокойным и равнодушным.

– Возможно, я соглашусь ссудить тебе сто пятьдесят джалов. Изумруды трудно пристроить; и, если ты не вернешься их выкупить, мне придется раскаяться в собственной щедрости. Однако я готов рискнуть.

– Ссуда, о которой я прошу, лишь десятая часть их истинной цены, – возразил клиент. – Давай двести пятьдесят? Мне говорили, в Коммориоме есть и другие ростовщики.

– Готов дать разве что две сотни. Камни и впрямь хороши. Но ты же мог их украсть, почем мне знать? Не в моих привычках задавать нескромные вопросы.

– Бери, – поспешно промолвил чужестранец и безропотно принял серебряные монеты, которые отсчитал ему Авузл Вутоккуан.

Ростовщик с сардонической ухмылкой смотрел ему вслед и размышлял. Он был уверен, что камни украдены, но это ничуть его не заботило. Не важно, кому они принадлежали раньше и какова их история; отныне эти драгоценности станут ценным пополнением сундуков Авузла Вутоккуана. Даже меньший из изумрудов был гораздо дороже трехсот джалов, но что-то подсказывало ростовщику, что чужестранец едва ли вернется за своими камнями… Не было никаких сомнений, что этот человек – вор и рад избавиться от доказательств своего преступления. А что до их настоящего владельца, то разве должно это заботить ростовщика? Теперь изумруды – его законная собственность, и по молчаливому согласию между ним и чужестранцем сумма серебром была скорее платой за камни, чем займом.

Закатный свет быстро померк, и в сизых сумерках погасли металлические нити в оконных занавесях и цветные глаза самоцветов. Авузл Вутоккуан зажег резную лампу, отпер медный сундучок и высыпал на стол к изумрудам сверкающий ручеек из камней. Тут были бледные ледышки топазов из Мху Тулана и царственные кристаллы турмалина из Чо Вулпаноми; холодные и неуловимые сапфиры с севера, и арктические сердолики, похожие на замерзшую кровь; и южные алмазы, сверкавшие изнутри белыми звездами. Горки алых, немигающих рубинов и переливчатые, словно тигриный глаз, самоцветы; гранаты и алаброндины сияли мрачным пламенем в свете лампы рядом с беспокойным блеском опалов. Были здесь и изумруды, но ни один не мог сравниться чистотой и размером с теми, которые ростовщик приобрел нынче вечером.

Авузл Вутоккуан разложил камни сияющими рядами и кругами, как делал много раз, а все изумруды отложил в сторону вместе с новыми приобретениями, капитанами в шеренге. Он был весьма доволен сделкой, доволен своими ломящимися от сокровищ шкатулками. Ростовщик разглядывал камни с алчной любовью и скупым самодовольством; его глазки напоминали бусинки яшмы, вдавленные в морщинистую кожу, как в потемневшую от времени пергаментную обложку старинного сборника сомнительных магических ритуалов. Деньги и драгоценные камни – лишь они неизменны и неразрушимы в мире вечных перемен и случайностей, рассуждал ростовщик.

Его размышления были внезапно прерваны удивительным происшествием – два самых крупных изумруда без предупреждения, ибо он не касался их и никак не тревожил, откатились в сторону от своих сородичей по гладкому ровному столу из черного дерева огга; и не успел изумленный ростовщик преградить им путь рукой, камни исчезли за краем стола и с мягким стуком ударились об ковер.

Подобное поведение было неслыханным и весьма необычным, если не сказать непостижимым, но ростовщик не задумываясь вскочил, думая только о том, как вернуть свои драгоценные камни. Едва успев обогнуть стол, он заметил, как они, продолжив свое таинственное передвижение, юркнули за дверь, которую чужестранец, уходя, не закрыл. Дверь вела во двор, а двор выходил на улицы Коммориума.