Вино парижского разлива

Юноша зарыдал еще пуще и указал пальцем на бархатную занавеску в глубине зала. В предчувствии непоправимого Ева направилась прямиком туда, дрожащей рукой отдернула занавеску… Перед ней на полу лежал связанный по рукам и ногам владелец художественного салона Санду г-н Декост с кляпом во рту. Освобожденный от пут, он нисколько не рассердился, ибо больше всего на свете обожал приключения и, пожалуй, даже расстроился, что все кончилось так быстро. Иначе говоря, дело обошлось вполне благополучно.

И так в течение целой недели Ева бдительно следила за всеми мужчинами, в свое время попавшими под власть ее некогда порочных глаз, и особенно за теми, кто в поисках ее расположения пустился во все тяжкие. Она без устали прочесывала улицы и закоулки, наводя справки у консьержек и официантов; тут — в последнюю секунду вынимала из петли самоубийцу, там — брала честное слово исправиться со спившегося с горя воздыхателя или останавливала на грани преступления отца семейства, доведенного до крайности всепожирающей беззаконной страстью. Ее прекрасный светлый взор, отныне излучавший раскаяние и сострадание, утолял печали мужей, гасил в их глазах дикий огонь вожделения. Спасены были все. К вечеру, измученная, но счастливая, Ева возвращалась в свою квартирку на улице Коленкура, куда приходил разделить ее трапезу Адриан. После ужина они вместе занимались латынью и геометрией, и часов в десять помощник мясника уходил восвояси. Однажды, уже на пороге, Ева робко ему шепнула:

— Я должна кое-что сказать вам, Адриан, но боюсь, что вы, человек столь высокообразованный, поднимите меня на смех. Ну да ладно! Представьте себе, вот уже несколько дней я постоянно думаю о Боге и ангелах. Мне хочется молиться.

— Мне тоже, — ответил выпускник Высшей Нормальной школы (сын учителя-радикала).

С тех пор при каждой встрече они взяли за правило читать хором коротенькую молитву. А между тем приближался назначенный час бракосочетания. В ожидании этого дня каждый изо всех сил старался обеспечить будущей семье беспечальное существование. У Адриана дела шли неплохо — он был на хорошем счету у хозяина и умел ладить с покупателями. А Ева, вознаградив свои жертвы и одарив вдов и сирот, трудилась вдвойне: передавала остаток денег на разные благотворительные нужды, за бесценок скупала по деревням масло и перепродавала его на черном рынке.

Недели через две она анонимно пожертвовала на богоугодные дела весьма кругленькую сумму. Так был положен конец кошмарному прошлому, и душа вчерашней роковой женщины обрела непорочность отроковицы. Однако инспектор Главного управления экономического и налогового надзора заинтересовался манной небесной, обрушившейся на благотворительные фонды; решив выяснить, в чем тут дело, он докопался-таки до ее происхождения. Однажды вечером, когда едва начинало смеркаться и Ева вышла из одного дома по улице Сен-Винсен, где только что пристроила пять кило масла, с ней заговорил какой-то неизвестный. Это и был инспектор Главного управления экономического и налогового надзора. Представившись по всей форме, он резко сказал:

— Вы пожертвовали беднякам фантастические суммы. Придется вам объяснить, откуда взялось ваше состояние, и уплатить налоговым органам накопившуюся задолженность, не говоря уже о штрафах — а они будут громадными.

— Но как же я буду платить? У меня ничего больше не осталось.

— Ну что ж! В таком случае сядете в тюрьму. Впрочем…

Он не стал продолжать, но по загоревшимся глазкам и смачно-плотоядному причмокиванию Ева безошибочно догадалась об остальном. Инспектор-то оказался тем еще потаскуном. Мысленно помолившись, Ева взяла его под руку и увлекла за собой вверх по ступенькам улицы Мон-Дени. Развратник было решил, что дело в шляпе, но, когда девушка привела его в маленькую церквушку Св. Петра, слегка забеспокоился.

— Станьте здесь и не двигайтесь, — тихо приказала Ева инспектору, указав на нишу в стене.

Очередная прихожанка вышла из исповедальни, и ее место заняла Ева. С туговатым на ухо священником приходилось говорить громко и внятно, поэтому притаившийся в нише инспектор услышал каждое слово вышеизложенной истории и в умилении на цыпочках удалился прочь, не забыв при выходе из храма сунуть в кружку для пожертвований десятифранковую купюру.

Сегодня Адриан с Евой муж и жена. На будущий год работящие и рачительные супруги намереваются открыть собственную мясную лавку. Пока же Ева под руководством помощника мясника готовится к экзамену на степень бакалавра. Вот будет здорово, если она его выдержит!

Перевод А. Куличковой

Оскар и Эрик

Триста лет назад в стране Ооклан жила семья художников Ольгерсонов, писавшая одни шедевры. Все Ольгерсоны были знаменитыми, уважаемыми мастерами, и слава их не распространялась за пределы родины лишь потому, что Оокланское королевство, затерянное далеко на севере, не имело связей ни с одной страной. Оокланцы выходили в море только рыбачить и охотиться, а корабли смельчаков, пытавшихся найти путь на юг, разбивались о рифы.