Виноделы. Терпкий аромат любви

– Ты унаследовала волю Виолетты Розетты! Никто не мог указывать ей, как поступать, даже ее муж! Она, конечно, его уважала, но высказывала свое мнение и делала так, как считала правильным. – Джованна заговорила тише, несмотря на то, что они были одни. – Поэтому все ее боялись. Виолетта отказывалась быть участником жалких социальных игр и не разделяла узких взглядов. Но здесь у нас небольшое сообщество с хорошей памятью.

– У нас дома все устроено точно так же. – Теперь реакция итальянских родственников стала более понятна Катерине.

– Ты приехала в Монтальчино, чтобы убежать от преследования обществом?

Некоторое время Катерина колебалась. Если бы ей не повезло встретить Фейт и Патрика О’Коннеллов, она могла бы закончить в одном из мрачных пансионов для матерей-одиночек. Эти приюты проявляли отношение общества к женщинам, которые на самом деле не сделали ничего неестественного, ведь мужчин в таких случаях редко осуждали и считали безответственными.

– Я приехала найти свою семью.

Внезапно Катерине пришла в голову мысль. А почему, собственно, она должна заботиться о том, чтобы быть принятой безликим коллективом или даже семьей, которая казалась такой чужой сейчас? Единственное принятие, которое действительно имеет значение, – это принятие самой себя. Да, она признавала свои недостатки. Но жизнь без ошибок невозможна. Иначе как все будут учиться, становиться лучше и учить других? Теперь она более ясно видела собственную жизнь. И ей пришла в голову еще одна мысль. Из ошибок вырастает мудрость. Катерина покачала головой. Может, это ей шепнула Виолетта?

Джованна положила ладонь на руку Катерины.

– Я сохраню твой секрет. Большинство этого не поймет.

Помешает ли ей честность быть принятой этим маленьким сообществом? Будут ли они отвергнуты, пострадает ли вместе с ними Джованна?

– Судя по сегодняшней реакции, думаю, так будет лучше. – Катерина постаралась подавить сожаление. Она должна взять удар на себя, но не должна подвергать этому Марису и Джованну.

Женщина похлопала ее по руке и кивнула в сторону террасы.

– Давай выпьем по бокалу вина и посидим на солнышке.

Джованна усадила девушку за маленьким круглым столом, покрытым блестящими, раскрашенными вручную плитками. Через несколько минут она вынесла из дома бутылку вина и поднос с миндалем, сыром, оливками и хлебом.

– Это «Верначча ди Сан-Джиминьяно». – Джованна разлила вино по бокалам. – А также pane con le olive и focaccia al pomodoro, – добавила она, указав на аппетитные хлебцы с оливками и томатами.

Запахи напомнили Катерине о том, как она проголодалась. Она отломила кусочек хлеба и макнула его в зеленое оливковое масло. Вкусно! Затем съела несколько орешков и попробовала вино.

– Очень хорошее. – Катерина подняла бокал на свет, наслаждаясь золотистым цветом. Затем сделала глоток и, пока вино катилось по языку, отметила сухой вкус земли с нотками сладкого меда.

Катерина сняла жакет, вытащила шпильки, держащие шляпку, и тряхнула волосами, чтобы они рассыпались по плечам. Полуденное солнце согревало плечи. Она сняла обувь под столом и начала расслабляться.

– Я многого не знаю о своей семье, Джованна. Расскажи мне.

– Даже не знаю, с чего начать.

– Расскажи о моем отце. Почему его так ненавидят?

Джованна отпила вина.

– Эту историю ты должна услышать от матери. Ава лучше все объяснит.

– Но она больше со мной не разговаривает. – Катерина посмотрела на лежащую внизу долину. Виноградные лозы и зерновые культуры сформировали пеструю зеленую мозаику, демонстрирующую щедрость природы. Местами попадались груды щебня – разрушения, оставленные на пути войной. Однако войны бывают разными. Наставления Авы все еще звучали у нее в ушах. – Когда я рассказала ей о Марисе, она настаивала, чтобы я отдала малышку на удочерение.

Джованна выглядела потрясенной.

– Нет, нет! Только не это чудесное дитя! Как только Ава могла такое предложить? Почему она не поддержала тебя?

Катерина смущенно отвернулась.

– Это моя вина. Я училась в университете и скрыла беременность. А затем скрыла Марису. Я жила в Сан-Франциско, далеко от Миль Э’Туаль.

На девушку нахлынули воспоминания. «Я была напугана, зла, мне было стыдно, я чувствовала себя брошенной и оскорбленной».

А сейчас? На каком свете она сейчас? Она далеко от дома и теперь более ясно видит свою жизнь. Или все дело в ярком солнечном свете, который окутывает горную вершину Монтальчино ореолом озарения?

Джованна слушала и задумчиво кивала.

– Теперь ты в Италии. И ты очень похожа на Виолетту. Ты познала боль и теперь поступаешь храбро.

Катерина, потягивая вино, дала себе клятву: когда-нибудь она докажет, что достойна наследства бабушки.

– Расскажи мне о моем отце.

Джованна сдавленно зевнула.

– Сегодня был такой тяжелый день! Давай поговорим о нем в другой раз.

Катерине не терпелось все узнать, но пока она могла только гадать о том, что скрывает Джованна.

17

Март, 1929 год Монтальчино, Италия