Виноградная дорога

— А вдруг? Любая мелочь может помочь в расследовании.

— Я и не отказываюсь отвечать на ваши вопросы снова и снова, Вика была моей лучшей подругой, — Ксения смахнула с лица воображаемую слезинку. — Мне до сих пор сложно осознать, что я больше не услышу ее голос. Ума не приложу, за что он ее убил…

Хозяйка квартиры привела меня в гостиную. Сев на краешек дивана, она стала выжимать из себя слезы, но это у нее плохо получалось. Сценка была очень наигранной.

— Ксения Вячеславовна, — сказала я, усаживаясь в кресло напротив нее, — первое мнение не всегда бывает верным. Может быть, у вас возникли какие-то сомнения или новые подозрения?

— Да какие там могут быть сомнения! Ее убил этот бомж, которого Федор привел в дом в благодарность за спасение собаки. Вы ведь знаете эту историю?

— Да, Гвидон провалился в люк…

— Спас и спас! Не понимаю, зачем было его в дом тащить? — Лицо Ксении скривилось от недоумения, смешанного с брезгливостью. — Этот человек мне сразу не понравился! Вчерашний оборванец вздумал учить меня жизни! Притчи какие-то дурацкие рассказывал! Зачем? К чему?

— Ксения Вячеславовна, попробуйте допустить, что вашу подругу убил не Аясов. Кто еще может прийти вам на ум?

— Я не могу этого допустить.

— А вы попробуйте, — мягко попросила я. — Переберите в уме всех, кто был на момент убийства в доме, может, что-то щелкнет.

— А женщин во внимание принимать?

— Да, конечно, и домработницу Лизу, и кухарку Соню, — сказала я, давая понять, что в теме.

— Просто я слышала, как один из ваших сказал, что способ убийства абсолютно мужской. Если бы не его слова, то я бы на Лизу подумала. Вика собиралась ее уволить.

— За что?

— Она воровала. Вика давала ей деньги на покупку средств бытовой химии, инвентарь, иногда на продукты, а та тратила их на свою семью. Я сама видела, что она сначала к себе домой покупки из гипермаркета завозила, а потом в Князево.

— Простите, а с чего вы взяли, что для себя Лиза что-то покупала на деньги Бусыгиных?

— Вика рассказывала мне, что нашла на полу чек и заглянула в него. Там помимо стирального порошка, таблеток для посудомоечной машины и средств для уборки куча детских товаров оказалась — молочные смеси, подгузники, игрушки. У Бусыгиных детей в доме нет.

— Может быть, это был случайный чек? — предположила я, но тут же наткнулась на скептическую ухмылку Семиточенко.

— У Лизы, если вы не в курсе, младшая сестра недавно ребенка родила. Похоже, его кормили и одевали за счет Бусыгиных. Я бы на месте Вики уволила домработницу в тот же день без всякого выходного пособия, но моя подруга мягко попросила ее больше так не делать.

— Значит, речь об увольнении все-таки не шла?

— Нет, и зря! Лиза начала наличку воровать, и Вика ее в этом уличила. Прислуга плакать стала, умоляла не увольнять ее, Виктория обещала подумать. Это было дня за два до убийства. Между нами говоря, она снова собиралась простить Лизу, сказав, что предыдущая домработница тоже воровала. Но Лиза хоть убирается хорошо, а гарантии, что новая прислуга будет и честной, и трудолюбивой, нет никакой. Скорее всего, Вика оставила бы Лизу, но та об этом не знала, и наверняка побаивалась увольнения.

— Кто еще мог желать смерти вашей подруги?

— Никто! Филипп, охранник… Не вижу никакого повода. Соня? Она жуткая трусиха. Костик? Нет, он любил сестру, да его и дома-то уже не было… Арсений с головой в работе был…

— А Арсений — это кто? — уточнила я, потому что не слышала от Венчика этого — имени.

— Это сосед, ландшафтный дизайнер. Когда я приехала, он был там, делал замеры для альпийской горки. Мы как раз с ним разговаривали, когда услышали крик Сони. Так что у нас с Арсением алиби, — Ксения натужно улыбнулась.

— Кухарка закричала, когда застала Аясова над трупом хозяйки. Но Виктория могла быть убита несколько раньше, — размышляла я вслух.

— Вы хотите сказать, что Вениамин сначала убил Вику, ушел к себе, а затем вернулся, чтобы спрятать ее тело? Или он забыл нож со своими отпечатками пальцев забрать?

— Если допустить, что убийца не Аясов, что он только нашел тело…

— У меня не получается это допустить. И если вдруг это сделал кто-то другой, то почему тогда Вениамин сбежал?

— Обычная картина — стресс, боязнь, что примут за убийцу.

— Я не понимаю, почему вы защищаете этого человека. Он явно был не тем, за кого себя выдавал. Для бомжа Вениамин слишком начитан. Потом я видела, какими глазами он смотрел на Вику! В них было такое желание! По-моему, дело было так: Вениамин оказался на кухне один на один с Викторией, в нем взыграли гормоны, он стал ее домогаться. Вика, разумеется, сопротивлялась, и тогда он ее убил, опасаясь, что она обо всем расскажет мужу, и тот отправит его если не в тюрьму, то обратно на улицу. Только так и никак иначе! — со всей убедительностью заявила Ксения. — Больше никто это сделать не мог! И не пытайтесь меня переубедить!

— Ксения Вячеславовна, скажите, а зачем вы приехали в то утро к Бусыгиным? — спросила я, дабы сбить ее спесь.

— Я? То есть как это зачем? — растерялась Семиточенко. — Вика была моей лучшей подругой, почти сестрой. Что за глупые вопросы вы мне задаете?