Виноградные грезы. Обрести и сохранить

В начале карьеры, когда обрушилась прежде невиданная любовь поклонниц, мне снесло крышу. Я не трогал этих девушек, но подпитывался их энергией. Джерад говорил, они готовы на любые унижения. Но мне было неинтересно. Я исполнил мечту: пел и выступал. Фанатки – девчонки с ветром в голове. Но сегодня вернулось то забытое чувство… превосходство над кем-то. Человек – существо тщеславное. Мысль, что я для Ари по-прежнему кумир и она сделает все, чтобы я остался, окатила волной эйфории. Плохо скрывая ухмылку, я наблюдал, как Ари ползла на коленях. Голая кожа, покрасневшая от твердого пола, распахнутый халат.

Она ничего не видела, кроме Стивена Рэтбоуна. Ее руки пытались обнять мои ноги, она что-то лепетала. За минуту я уничтожил ее личность, унизил, как она предательством унизила меня. Смотреть забавно, но скучно. Мне скучно. Сейчас в Аристель – ухоженной и милой – было куда меньше достоинства, чем в проститутке из стрип-бара.

Я презрительно сплюнул и собрал вещи.

Аарон тоже плакал. Он обещал: «Принял в последний раз». Он твердил: его подставили, одурачили, заставили, а мы находили основателя группы в рвоте на полу студии. Мертвым я нашел его там же.

Пора осознать – Ари не бросит. Одной любви мало. А я не смогу пережить потерю снова. Невыносимо наблюдать, как она убивает себя. Врет. Манипулирует. Она не моя Ари, не солнечный свет. Она пустая оболочка. Мечтает о дозе, готова ради наркоты на все.

Ее лицо, искаженное отчаянием, слезы в карих глазах, просьбы поверить… Дал слабину – разозлился, попросил бармена повторить напиток. Подставить! Кому надо тебя подставлять? Ты сама себя подставила.

Бордель изменил Аристель, что ни говорил бы ее дружок-наркоман Майк. Скулы свело: я причина ее морального падения, я оставил ее одну. Но, отпуская Ари, я дал ей денег, раз она так хотела отдохнуть от родителей. Знал бы о намерениях Ари остаться в Америке, лично бы посадил на самолет до Москвы. Нет, поехал бы с ней и проследил, чтобы она вернулась к родителям. Жаль их. Раньше думал, вдруг случилось что-то… серьезное. Теперь уверен: Аристель Тешер – инфантильная избалованная девица. Сбросив с глаз пелену, я готов признать: в текущей ситуации нет ни моей вины, ни вины ее родителей. Ари разрушила свою жизнь.

Чтобы занять руки, я листал ленту. Софи Штерн опубликовала новый пост: позировала на Таймс-сквер. Я перешел в профиль Соф и полистал фото. Нормальная же. Красивая. И вопросов не задавала. Проведать ее, что ли. Помню, давно звала меня в гости.

Я купил билет до Нью-Йорка. Сумма за бизнес-класс, мнение пиарщика, истерика менеджера – «Ты обо всем должен сообщать, Рэтбоун!» – гребаные мелочи. Злость на Ари и жалость к себе смешались, как виски и лед в бокале. Я на автопилоте приехал в аэропорт, прошел регистрацию, сел в самолет. Логичнее было бы поехать к себе, отоспаться, но фото Софи – мед для уязвленной гордости. И я забылся в тревожном сне на шесть часов.

Длинноногая стюардесса предупредила, что мы приземляемся, и кокетливо улыбнулась. А я попросил бутылку виски. Сон отрезвил, голова раскалывалась, сердце заныло. Алкогольная анестезия пошла на спад, надо исправлять. Телефон я не включил. А теряя периодически координацию, поймал такси. Назвал адрес, и желтая машина повезла меня в центр Манхэттена. Еще в баре я без труда вычислил, где остановилась любительница роскоши, а также скинул СМС Джераду – пусть от него Марти узнает о моей поездке. Что скажу Софи? Хрен знает. Мозг ошалел от непривычной дозы алкоголя.

Блондинка за стойкой ресепшен окинула взглядом помятого музыканта в распахнутом пальто и с полупустой бутылкой виски. Наверняка подумала: вызвать ли охрану? Но сначала позвонила гостье отеля.

– Номер люкс «Престиж», – нехотя сказала девушка-администратор. Она повесила трубку и объяснила, на какой этаж мне подняться.

Я усмехнулся и отдал ей честь. Виски булькнул в бутылке, я сделал глоток обжигающего пойла, направляясь к лифту. Интересно, Соф обрадуется? После игнорирования сообщений и нелепого расставания.

Дверь она открыла после второго удара костяшками.