Виноградные грёзы. Книга 1

Ари зависела от наркотиков. Не получив их, она на глазах менялась, кричала: «Не трогай меня! Не подходи ко мне! Я тебя ненавижу!» – и тому подобное. Через пару минут Ари выдыхалась и падала на кровать. Темные глаза закрывались, лицо приобретало спокойное выражение. Ровно дышит. Заснула. Я шел на кухню, брал коньяк.

Наркотики позволяют человеку испытывать «подъем», поэтому усталость часто становится последствием прекращения приема. Человек много спит, чувствует раздражительность.

Сегодня Ари проснулась поздно. Я услышал ее шаги и быстро убрал бутылку в мини-бар. Встретил девушку с улыбкой. Напиться я не успел, поэтому она ничего не заметила. Да и судя по ее бесцветному на эмоции выражению лица, наркоманке в ломке плевать на чужие вредные привычки.

– Есть хочу, – пробурчала Ари и пошаркала по полу, демонстративно не поднимая ноги в смешных розовых тапочках-кроликах.

Даже в плохом настроении она прекрасна: длинные локоны волос, искусанные губы цвета вишни, милый прищур карих глаз. Я предпочел не заострять внимание на выпирающих лопатках, сутулых плечах, бледности кожи и синяках под глазами.

– Это отлично! Ты мало ешь. – Я засуетился, вытаскивая из холодильника продукты. Руки немного дрожали, я спешил окружить заботой.

Наркотики способны подавить потребность в еде и сне. После прекращения приема требуется длительное восстановление.

– Можешь не орать? У меня голова болит.

Я подогрел в микроволновке и поставил на стол перед Аристель пирог, курицу и остатки лазаньи. Девушка ковырялась вилкой в птице, со скучающим видом тыкая в тарелку столовым прибором.

– Хочешь что-нибудь еще? Попить?

Ари замерла. Интересно, это настоящая Ари и Neon Cloud делал ее живой или, наоборот, так она приходит в себя? Моя Ари, милая, веселая…

– Ширнуться бы, – наконец ответила. На ее губах сияла наигранная улыбка. Глаза тоже смеются. – Я бы себе отличную дозу…

– Прекрати.

– И я бы стала жизнерадостной, активной, сговорчивой… Мы бы хорошо провели время, Стивен, будь я под кайфом.

Она встала и подошла ко мне, застывшему у раковины. Абстинентный синдром во всей красе: взгляд человека, готового на всё ради дозы. Ты – чудовище, ты – не моя Ари. Чудовище дышало через рот и заставляло губы Ари высохнуть до состояния бумаги – белые и шершавые; чудовище потянулось к моему уху, встав на носочки, и прохрипело:

– Я бы позволила тебе… Расскажи о тайных желаниях, Стивен, о чем боишься даже думать, я сделаю всё. – Не сомневаюсь. – Дай мне вмазаться…

– Ты успокоишься или нет?! Иди ешь чертову еду!

Я отпихнул девицу и направился к выходу из кухни. Трясло, я не мог устоять перед ней любой, и желание поднималось против воли. Нет у меня никаких извращенных мечтаний. Мне Ари нужно, здоровую, счастливую.

Аристель продолжала дышать через рот, создавая на потрескавшихся губах новые ранки, и кричала:

– Ну и вали! Импотент! Неудачник!

Я ушел на балкон, отгородившись от ее отчаянных воплей. Чудовище.

«Пока он спал… он выглядел прекрасно. Я люблю Стивена. Я поступила ужасно, а он пришел и поговорил со мной. Его спокойный голос заставил меня чувствовать себя виноватой. Вспоминаю, какую ересь несла на кухне. И чтобы порадовать его, извиниться, я съела всё, что он мне положил. Он увидел пустые тарелки и меня – улыбаюсь, перемазанная в томатном соусе лазаньи, подавляю рвоту, – тепло улыбнулся, кивнул и ушел в спальню. А я ушла блевать в ванную – мой организм пока не готов к такому количеству еды, но я старалась.

(Следующее утро.)

Ночью меня настигла первая волна ломки. Мучилась страшно, кости раздирало на части. Какой я была идиоткой, когда приняла последнюю заначку и не оставила ничего на потом!»

Зависимая. Позволяет уничтожать свою красоту и здоровье, но душу – не отдаст, я не позволю. Что-то горькое, гадкое. Внутри нее.

Я перебирал мокрые пряди волос Ари, пока она спала. Они светлеют, черная краска смывается. Символично. Принимать вместе ванну приятно – Аристель спокойная, немного сонная. Я тщеславно гордился собой, ведь помог ей преодолеть фобию – у меня получилось, и это прибавляло сил.

***