#Виновата. Родиться женщиной

– Пётр! – нервно вскрикнула я. – Где Алина?

– Она ушла час назад, – пожал тот плечами. – Обещала вернуться.

– В каком это смысле «ушла»? У неё смена до десяти сегодня!

Петр не нашёл, что ответить, а я уже судорожно искала её номер в списке контактов.

– Тут происходит чёрт знает что, а она где-то шастает!

Но номер оказался недоступен. Ни с пятого, ни с десятого раза дозвониться не удалось. Либо она настолько обнаглела, либо что-то случилось. И в её интересах было второе.

– Пётр, почему ты её отпустил? – не унималась я.

– Но Алина не находится у меня в подчинении, – он побледнел и поджал плечи.

– Ясно всё. Нам нужно что-то делать с гостями. Вызывай с выходных админов, нужно оповестить каждого из постояльцев. Найти им номера в ближайших гостиницах и организовать трансфер.

– А кризисный центр куда?

– С ним я разберусь. Гостей надо расселить, все брони – отменить и предложить альтернативу. Завтра до двенадцати все должно быть готово. Иначе мне придётся искать нового управляющего.

– Так точно! – кивнул Пётр.

Я стояла посреди холла и не могла понять, куда запропастилась моя ассистентка. И, рассуждая логически, я пришла к тому, что Алина, всё-таки, пропала не по своей воле. Отчасти я оказалась права.

16. Алина

Я догадывалась, что нашей правоохранительной системе нельзя доверять, но, чтобы настолько… Ровно в семь вечера, когда порог «Петер-плазы» переступили инспектор РПН и пожарник, мой телефон зазвонил. На том конце провода заговорил следователь из отдела на 3-й Советской и настоятельно приглашал на допрос по делу Ксении Шнайдер. Прямо сейчас. Обещал, что это займёт совсем немного времени, что даже можно ненадолго отлучиться с работы, и никто это не заметит. К сожалению, я на эту уловку попалась, как последняя идиотка. Меня тут ждали. Дежурный вежливо провёл чуть ли не за руку до двести первого кабинета. Я постучала.

– Войдите, – устало донеслось из-за двери, что заставило меня совершить очередную ошибку. Я не смела ослушаться.

– Здравствуйте, – разглядывая кабинет, обронила я. Маленькая комнатка «три на три» едва вмещала тут старый советский шкаф, три стола, на каждом из которых стояло по компьютеру из прошлого века и одинокий засаленный стул посреди. Следователь показал на него взглядом, намекнув, что пора бы и сесть. Садить людей, кажется, этому типу было не впервой.

– Добрый вечер, – поморщился следователь и неестественно улыбнулся. – Гражданка Воеводина. Всё верно?

– Да, – кивнула я, но почуяла что-то неладное.

– Расслабьтесь, – шепнул он с издёвкой. – Чувствуйте себя как дома. Меня зовут Крысюк Михаил, майор уголовного розыска.

– Я готова всё рассказать! Шнайдер не виновата! Её изнасиловали!

– А знаете, что самое забавное? – Крысюк всем своим видом пытался расположить к себе, но смотрел свысока, всё выдавало в нём презрение.

– Что?

– Речь пойдёт не о Ксении Шнайдер. Уж поверьте, её судьба уже предрешена. Все, кто был в ту ночь в отеле уже дали показания. Суд уже через четыре дня. Никифоров-старший весь город поднял на уши. И требовал поторопиться. А чего старика расстраивать?

– Но это несправедливо! – вскочила я со стула. Крысюку это не понравилось, и он подошёл ко мне.

– У меня нет оснований не верить людям Токаревой. Присядьте!

– Да она их подговорила!

– Какое смелое заявление, – хмыкнул Крысюк и, взяв со стола папку, протянул её мне. – Так вот, сегодня не о Шнайдер. Мы поговорим о вас и вашем будущем.

– Что это?

– Открывайте.

Я взглянула на бумаги. Это были распечатки моей страницы «VK». Три рисунка, посвящённые бодипозитиву, принятию себя, женской вагине. Я часто делилась на стене работами художниц-феминисток, но не понимала, к чему клонит Крысюк.

– Не находите, что эти изображения выглядят слишком натуралистично?

– А что в этом такого? – я округлила глаза. – Женское тело не должно быть стигматизировано!

– Ну и словечки у вас, – ответил Крысюк и глянул с укоризной. – То есть вы не отрицаете факт совершённого преступления.

– Да какого преступления? – не выдержала я. – За кого вы меня держите?

– Статья двести сорок два Уголовного кодекса Российской Федерации. Незаконные изготовление и оборот порнографических материалов. Ваш репост, уважаемая, как раз тянет на оборот. От двух до восьми лет лишения свободы.

– Бред какой-то! – внутри меня словно задрожала каждая косточка. И тут добрались. Мрази. Ненавижу. – Это даже не эротика! В той чертовой соцсети гигабайты порнухи, но вас заинтересовали рисунки про любовь к собственному телу? Вы в своём уме?

– Поаккуратней, – шикнул Крысюк. – Или хочешь, чтобы я накинул пару лет за оскорбление сотрудника при исполнении?

– Что вам от меня нужно?

– Признательные показания. Может быть, тогда суд даст ниже низшего.

– Вам нужны деньги?

– А что? У тебя есть, что предложить? – Крысюк уже не скрывал своей издёвки. – На самом деле, я знаю, как можно упростить тебе жизнь, Воеводина.

– Дать показания против Шнайдер?

– Ты невнимательно меня слушаешь. Я же сказал, что с ней уже всё решено! От тебя требуется другое. Точнее, от твоей начальницы.

– И что же? – я едва сдерживалась, чтобы не ударить этого ублюдка.