Виновато море

(Бали, август)

– Есть для меня что-нибудь? – спросила Кейти, кладя ладони на прохладную полированную деревянную стойку регистрации отеля «Хама-Хайтс».

– Да, – ответил Кетут. – Вам сообщение.

«Пожалуйста, – мысленно взмолилась она, глядя на листок бумаги у него в руке, – пусть там будет сказано, что нашелся мой рюкзак».

– Это из паспортной службы. Вам вышлют замену к концу недели.

– Правда? А еще что-нибудь есть?

– Сожалею, но на сегодня это все, мисс Кейти. Возможно, ваш багаж отыщется завтра.

Ее ладони соскользнули со стойки, оставляя на ней едва заметный влажный след.

– Сколько я уже здесь, Кетут?

– Двенадцать дней, – ответил он, даже не посмотрев в книгу регистрации.

Это означало, что с того момента, как украли ее рюкзак, минуло двенадцать ночей. Хорошо, что с ней оказалась ее сумка, что позволило ей расплатиться с таксистом, доставившим ее в так называемый безопасный отель.

Кейти вспомнилось, как она с безучастным видом, без багажа вошла в солидный вестибюль отеля «Хама-Хайтс». И за стойкой оказался Кетут – в отглаженном бордовом блейзере, с тщательно прилизанными волосами. Приветливо улыбнувшись, он поинтересовался, чем может помочь. От ее имени он позвонил в полицию и британское посольство, в то время как она, находясь рядом, теребила нитку на своем сарафане, пока не распустился подол.

С тех пор она уже трижды побывала в полиции, изнывая от жары в приемной, где стоял запах металла и дезинфицирующего средства, слушая балийскую трескотню разговоров за высокой деревянной стойкой. И каждый раз ей говорили одно и то же: ей сообщат, как только появятся новости.

Она лишилась всего – одежды, нижнего белья, сумочки с косметикой «Шанель», своего недавно приобретенного набора акриловых красок, двух доставшихся ей от Миа платьев, обручального кольца и паспорта. Но больше всего ее удручала потеря дневника Миа. Кейти представляла, как она встретится с теми, кто украл его, схватит их за шиворот и выкрикнет им в их жалкие физиономии все, что она о них думает, чтобы они осознали все сотворенное ими зло.

– Мисс Кейти? – окликнул ее Кетут. – Мисс Кейти, вам нехорошо?

Прижав руку ко лбу, она ладонью ощутила влажную горячую кожу. Она ведь толком не ела и не спала.

– Все в порядке. Просто мне нужно на воздух.

Кейти старалась дышать ровно, направляясь через вестибюль в сад. Дойдя до облицованной плиткой летницы, она обратила внимание на свое отражение в висевшем на стене зеркале в деревянной резной раме и задержалась. Чересчур отросшие волосы висели тонкими прядями – более темными ближе к корням, поскольку они меньше выгорели на солнце. Кейти здорово похудела, что сказывалось в ее впалых щеках и заметно выпирающих ключицах. Она не пользовалась косметикой и совершенно не стремилась восполнить вещи, потерянные вместе с рюкзаком, не считая двух купленных на рынке платьев.

Втянув голову в плечи, она шла по идеально ухоженному гостиничному саду, и легкий ветерок доносил до нее нежный аромат франжипани. Впереди она увидела пожилую даму, которая, нагнувшись, пыталась поймать сорванную с ее головы ветерком панаму. Легкая шляпа покатилась прочь, и дама устремилась за ней – ее мощную грудь скрывал лишь огненно-оранжевый саронг. Панама прикатилась под ноги Кейти, и она подняла ее с травы.

– Благодарю вас! – воскликнула дама в ответ на возвращенный ей Кейти головной убор. – Никак не могу ее удержать.

Кейти, улыбнувшись, пошла дальше.

– Какой прекрасный день! Балует нас погода. Дома я слышала, что здесь всю неделю шли дожди. Вы ведь англичанка?

Кейти кивнула. Она еще ни разу не общалась ни с кем из постояльцев: избегая бара с рестораном, предпочитала все заказывать себе в номер, где никто не наблюдал за тем, как она вяло ковыряет еду.

– Я так и думала! – Щеки жещины раскраснелись от жары, а паутинка лопнувших капилляров еще больше потемнела. – Не припоминаю, чтобы я видела вас с кем-то еще. Вы здесь одна?

– Да.

Наклонившись к ней, дама положила свою теплую руку Кейти на плечо.

– И во всем виноват мужчина, да?

– Простите?

– Потому-то вы и здесь. Разбитое сердце – я права?

Кейти помотала головой.

– О, раньше я безошибочно определяла подобные вещи. Но, наверное, теряю чутье! – Дама рассмеялась, прижимая к груди панаму. – Что же в таком случае привело вас на Бали?

Кейти сглотнула:

– У меня здесь недавно погибла сестра.

– О Боже мой! Какой ужас! Я так сожалею. Не та ли это девочка, о которой пишут в газетах? Упала с мопеда?

– Нет, – ответила Кейти, стремясь побыстрее уйти.

– Такая красавица, а ехала без шлема! Он мог бы ее спасти! Какая трагедия. Всегда трагедия, когда умирает кто-то молодой, у которого вся жизнь впереди. А что же случилось с вашей сестрой?

– Она покончила с собой, – обыденным тоном ответила Кейти, неожиданно поймав себя на том, что ей захотелось шокировать даму, но одновременно с этим – что было еще более неожиданным – желая произнести эти слова вслух, чтобы понять, наколько она свыклась с такой мыслью.

Рот у дамы раскрылся, но слов не последовало.

Воцарилось неловкое молчание. До Кейти доносились тихое журчание воды и тихий шорох пальмовых листьев.