Виноваты звёзды

— Денис Олегович? А почему вы здесь?

— Сам не знаю. Просто шёл, шёл, свернул на первую попавшуюся тропинку… Потянуло почему-то… А тут вы… Вообще я думал, что после такого трудового десанта нормальные люди спят без задних ног…

— Если бы не вы, наверное, я бы ещё домывала, — несмело улыбнулась Марьяна, — А потом — без задних ног. Спасибо.

— Ну что вы, пустяки, — махнул рукой Денис, — Если завтра нужна будет помощь — смело обращайтесь, — он огляделся вокруг и присел на соседний камень, — А здесь красиво…

— Я недавно нашла это место. Прихожу иногда от людей отдохнуть. В госпитале всегда суета, в палате слышимость прекрасная. А здесь — тишина, кувшинки цветут, птицы поют…

— Извините, что помешал. Я, правда, не специально.

— Ничего страшного.

Денис повернул голову на какое-то движение у кромки воды в камышах и замер.

— Марьяна Андреевна, а вы змей боитесь? — осторожно спросил он.

— Нет. А что?

— А то, что вон там, в камышах — гадюка. Отойдите от воды.

Девушка присмотрелась и улыбнулась.

— Нет. Это водяной уж. Мы в детстве таких в речке ловили десятками. Он не ядовитый, рыбой питается и лягушками. В народе его называют шахматной гадюкой из-за окраски. И часто убивают по ошибке. Видите, у него нос овальный и зрачки круглые, а у гадюки мордочка треугольная и зрачок вертикальный.

— Ничего себе… Вы меня поражаете… Другая девушка давно бы в обморок грохнулась.

Марьяна засмеялась чистым, серебристым смехом, огромные голубые глаза как будто впитали в себя лучи вечернего солнца:

— Я с мальчишками росла. Лазила по заборам, деревьям, лесам и болотам. Так что ночные кошмары нормальной женщины — всякие ужики, паучки, лягушки, мыши, крысы — это мои любимые детские развлечения.

Денис улыбнулся в ответ:

— У меня тоже детство в деревне прошло. Однажды бабушку чуть до инфаркта не довёл. Захожу на птичий двор, а там у кормушки крыса, зерно ест. Ну, взял её и накрыл ведром. И забыл. А потом бабуля это ведро нашла, перевернула, а крыса оттуда как выпрыгнет…

— Дааа, бедная бабушка… А вы в детстве клей ели? Ну, такую смолу с фруктовых деревьев?

— Точно. Самый вкусный был на абрикосах.

— На вишне и сливе тоже ничего…

— Нееет, с абрикосовым всё равно не сравнится.

— А у моей бабушки за домом было озеро, где водились тритоны. Они весной такие красивые были, с большим цветным гребнем, обалденный перелив из голубого в оранжевый… И мы их ловили. Один всё лето прожил у меня в аквариуме. Я ему червяков копала и с пинцета скармливала.

— А я однажды в сачок поймал маленькую черепаху. Вот такую, с пятирублевую монетку. Хотел себе оставить, но мама не разрешила. Помню, так ревел… Мне лет восемь тогда было…

Денис совсем забыл про пиво. И про то, что дома ждёт Ленка. И про то, что он взрослый серьезный мужчина. Целый капитан медицинской службы. Сейчас он был мальчишкой. Таким же, как двадцать лет назад. Беспечным и счастливым, таскающим втихомолку конфеты из укромных мест, разбивающим окна футбольным мячом, играющим в ножички.

А виновата она. Волшебница. Лесная феечка Динь-Динь с серебристым смехом и светлыми солнечными прядями, которые так непреодолимо хочется потрогать.

Она слушала. Искренне, с живым интересом. Переспрашивала. Вставляла что- то своё. Сверкала белозубой улыбкой и вся светилась.

А он внимал. Смеялся, ловил этот внутренний свет, жадно впитывал каждое слово… И это было так странно… Сидеть в метре друг от друга, вдыхать хрустальный запах, вводящий в священный транс. Понимать, что ты интересен. Что ту ерунду, которую несёшь в очередном приступе эйфории вообще кто-то слушает. Не перебивает, не затыкает рот, не переводит разговор на другую тему…

И, главное, от неё ничего больше не надо… И так абсолютная нирвана. Как будто прикоснулся к сгустку чего-то сказочного, магического. И сразу сам стал немного лучше. Никакой, даже самый безбашенный секс не сравнится с этим пьянящим чувством обмена внутренней энергией.

Над заводью сгущались сумерки. Денис забеспокоился.

— Марьяна Андреевна, наверное, пора домой. Темнеет. Уже звёзды появляются. Видите, там, на западе, где садилось солнце…

— Вообще-то это не звезда. Планета.

— Точно. Венера. Как я мог забыть. Восходит два раза в сутки — утром и вечером.

— Да. И она в несколько раз ярче всех звёзд на небе.

— Не всех, — понизил голос до шёпота Денис, почему-то до дрожи захотелось сказать ей что-нибудь приятное, — Самая яркая звезда сейчас здесь, на Земле, сидит на камушке, примерно в метре от меня…

Марьяна густо покраснела и опустила глаза: — Не надо, Денис Олегович. Спасибо, за комплимент, но, правда, не стоит. Вам пора домой. Супруга, наверное, волнуется.

Денис вдруг резко протрезвел. Будто секунду назад был вдрызг пьяный, а его неожиданно окунули в ледяную прорубь. Упоминание о Ленке из уст Марьяны подействовало как звонкая пощёчина. Ден почему-то почувствовал себя гнусным предателем.

Всю дорогу они молчали. Волшебство испарилось, вернулась неловкость. Орлов довёл девушку до порога КПП, придержал дверь, вежливо попрощался.