Виновник торжества

— Ну что ж, Карагодин, не хочешь написать явку с повинной, будем действовать согласно Уголовному кодексу. Прочитай пока постановление о возбуждении уголовного дела. А я сейчас допишу протокол, прочитаешь и подпишешь его.

Гоголев вручил допрашиваемому бумагу и буднично добавил:

— Мера пресечения — заключение под стражу.

— Да вы что?! — вскочил со стула Карагодин. — Ничего себе работнички! Человек ни сном ни духом, а на него уголовное дело заводят! Я же сказал — пьяный был, не помню ничего!

— Сядьте, подозреваемый, успокойтесь. Читайте бумаги, а ваше право — соглашаться или нет. У вас полдня и ночь впереди, много чего вспомнить можно.

Уже через час взволнованный Валера влетел в кабинет Гоголева с заключением эксперта:

— Виктор Петрович, а пальчики-то совпали! Мы тогда весь лифт прочесали, там же отпечатков полно — кто только не хватался за стены. Я уж думал — гиблое дело. Ан нет! Наш Карагодин все-таки засветился, его отпечатки обнаружены на стенке на высоте сто тридцать сантиметров.

Еще через два часа все результаты экспертиз лежали в папке на столе Гоголева.

— Ну, парни, пусть Карагодин ночку посидит на нарах, привыкает, завтра прижмем его к канатам!

Наутро невыспавшийся Карагодин сидел в знакомом кабинете напротив следователей. Он настороженно смотрел на оживленное лицо Салтыкова и не ждал ничего хорошего. А когда Гоголев зачитал результаты экспертиз, от изумления даже поперхнулся. У Карагодина было слабое место — он свято верил печатному слову. А уж документам тем более. И зная за собой малоприятный дефект — не помнить наутро, после особенно продолжительной пьянки, где и с кем он был и что при этом натворил, понял, что дела его действительно очень плохи. Какие-то обрывки воспоминаний стали восстанавливаться в целостную картину еще ночью, когда он пытался уснуть. Но тяжелые мысли отгоняли сон, и в состоянии полусна, полукошмара он обливался потом и сердце у него то замирало, то бешено колотилось где-то у самого горла… Он вспомнил тот злосчастный двор, девушку, за которой побежал, чувствуя зов плоти. Ее тело в своих объятиях, похотливое желание обладать ею. Она вырывается, словно дразня его, но он опять сжимает ее в своих объятиях. Его взгляд останавливается на ее открытой шее — шарф сбился, и обнаженность нежной кожи притягивает его руки, а острое желание наконец достигает своего завершения… Он вспомнил все, но тут же прогнал свои воспоминания и забылся в беспокойном сне…

— Ну что, Карагодин, будешь говорить? — Жесткий голос Гоголева вернул его к реальности. — Теперь тебе деваться некуда. Всюду ты отметился — мы же тебя предупреждали. Экспертиза все докажет.

— Да… Это я ее… И задушил я… Нечаянно… — Ночные видения Карагодина были совсем свежи в памяти, и он ничуть не сомневался в их реальности. Теперь его терзали муки раскаяния, а ему так хотелось поскорее от них отделаться.

— Во дает! Нечаянно! — изумился Валера. — Ну, ты гад, Карагодин! Попался бы ты мне на улице!

— А теперь рассказывай, как ты задушил Алехину. — Гоголев включил магнитофон.

Страдая косноязычием, Карагодин с трудом подбирал слова. Но картина преступления постепенно обрастала деталями, и вскоре следователям стало ясно — предыдущая попытка представить себя как жертву воинственной девушки — миф. Несомненно, она сопротивлялась, на теле Карагодина обнаружили несколько синяков, особенно на ногах. Видимо, девушка пыталась отбиваться ногами, когда он сжимал ее в объятиях. Но его рост и вес сыграли свою роль — он сломил ее отпор.

— Нужно провести следственный эксперимент. Подозреваемый, вы готовы показать на месте преступления, как именно вы совершали сексуальное насилие? — Гоголев заговорил официально, юридическим языком, и Карагодин напряженно слушал непривычную терминологию.

— Готов, — наконец ответил он, переварив в голове сложный для него вопрос.

— Тогда нарисуйте план места преступления. — Гоголев протянул ему лист бумаги и карандаш.

— Когда выедем на место? — деловито спросил Валера.

— Сегодня ночью, чтобы народу не было. И чтобы максимально точно воссоздать картину. Он же там днем не был, может что-то упустить, не узнать…

Ты, Валера, обеспечь техническую сторону. А мы с Юрой еще раз просмотрим протокол первичного осмотра. Да, фотографа тоже предупреди, пусть готовится к выезду.

Поздней ночью во двор дома на Литейном проспекте въехало несколько машин. Из одной вышел человек в морской шинели в сопровождении конвоя. За ними шли понятые и следователи, завершали процессию специалисты. Валера нес диктофон, рядом шагал фотограф с видеокамерой. На Карагодина скопление вокруг него такого количества людей подействовало странным образом. Он преисполнился чувством собственной значимости и шагал важно, по-военному чеканя шаг. Еще никогда его персона не удостаивалась такого внимания. Наконец он остановился возле кустов в глубине двора. Подошел Валера с магнитофоном и нажал на кнопку «Старт».