Виновник торжества

— А я как раз обратил внимание на его обувь. Минуты две ноги вытирал об его коврик. И ты прав — размер ноги сорок седьмой, — усмехнулся Турецкий. — Но во время беседы он держался довольно спокойно. Мы с ним и о музыке поговорили, и о его музыкальном центре. Нормальный, уверенный в себе человек. Пару раз, правда, слегка заволновался, но и это понять можно. Не дурак же он, понимает, что не зря я к нему пришел спустя полгода после убийства. Значит, перепроверяю.

— И еще меня что удивило, — продолжил свой рассказ Крупнин, — у него вся еда полтора суток простояла на столе. Как накрыл к Новому году, так и не убирал до двух часов следующего дня. Как бы человек не был огорчен тем, что его гостья или гость не пришли, все равно продукты спрятал бы в холодильник. Невелик труд — распихать по полкам несколько тарелок.

Я бы так поступил — или сам все съел, или в холодильник бы спрятал. А у него все заветриться успело. Я тогда себе представил — сидит он в великом горе и чахнет над своей едой. Такого не бывает. Это что же пережить нужно, чтобы обо всем на свете забыть?! Вот и возникает вопрос: из-за чего он так распереживался?

— И этого в твоем отчете нет.

— Да как-то все решили мою версию не отрабатывать. Нас же бескозырка Карагодина с толку сбила.

В этом направлении и пошли. Хотя я бы начал тогда эту линию разрабатывать. Но с начальством не поспоришь. Кстати, когда я об Ольге заговорил, его прямо колотить начало. Тоже ведь неспроста. С чего вдруг соcед стал так переживать за абсолютно чужую ему девушку? Тут есть о чем подумать. И еще только что меня мысль посетила. Вы, Александр Борисович, сказали, что о музыке с ним поговорили, музыкальный центр у него есть. Я тоже тогда обратил внимание на его колонки, ни у кого таких здоровых не видел. Если он любитель музыки, это тоже наводит на размышления. Половина убитых девушек — музыканты. Маньяка ведь возле консерватории заметили, он там крутился, высматривал очередную жертву.

— Тебя послушать — сразу Каледина брать можно. За десять минут подвел базу. Дело за малым — заставить его признаться в убийстве семерых девушек.

— Так я ведь только отрабатываю версию. Новых нет, что-то делать надо, можно и сначала начать…

— Вот и начнем сначала. — Турецкий одобрительно хлопнул Валеру по плечу, и тот заулыбался, как будто ему вынесли благодарность.

Глава одиннадцатая Первые шаги к разгадке

Саша выпорхнула из консерватории и вприпрыжку побежала к Валере. Он уже спешил ей навстречу, издали расплываясь в улыбке.

— Ну как? — нетерпеливо спросил он ее.

— Отлично! — ликующим голосом воскликнула девушка и закружилась в его объятиях.

— Я же говорил! А ты боялась. Все-таки не зря я ушел в подполье, а ты обижалась. Зато как подготовилась!

— Я тебя четыре дня не видела. Спасибо, хоть мобильный не отключал. А то я уже ревновать начала. Подумала: вдруг ты с какой-то паспортисткой роман закрутил? С ней не надо на концерты ходить, опять же — общие профессиональные интересы.

— Это ты о ком? — решил пошутить над Сашей Валера.

— О твоей паспортистке.

— Ну, дорогая, бери выше. У меня самый настоящий служебный роман со старшим следователем Галиной Романовой.

— Так и знала, — сразу сникла Саша. — Все эти сказки о подполье сильно смахивали на настоящую подлую измену. — И тут же встрепенулась и с заливистым смехом набросилась на Валеру. — Вот сейчас задушу тебя… в своих объятиях! Так не достанься же ты никому!

Валера нежно обнял ее за талию, и они пошли в обнимку по залитому солцем проспекту, молодые и счастливые. Сидящий за столиком в кафе напротив консерватории человек тяжелым взглядом провожал влюбленную парочку. Он отметил длинные и стройные ноги девушки, ее светлые волосы, которые растрепал легкий ветерок, ее изящную руку, лежащую на талии молодого человека, и прелестный изгиб шеи, когда она повернула свое лицо к спутнику, о чем-то весело рассказывая. Человек наблюдал за влюбленными, пока они не скрылись в толпе прохожих. Прислушался к своим ощущениям — в голове тяжелыми толчками пульсировала кровь, он почувствовал, как нечто медленно вползает в его мозг и он перестает его контролировать. «Нет, нет, нет! Я не безумен!» — Он постарался остановить это мучительное проникновение, прервать очередное выстраивание ужасного, но так желанного и необходимого замысла. «Нет, нет — это просто солнце!» — ухватился он за простую и спасительную мысль. И действительно, ослепительное солнце било прямо в глаза, проникая в мозг расплавленной лавой. Человек схватился обеими руками за голову.

— Вам плохо? — cпросил проходящий мимо официант с подносом в руках.

— Нет, спасибо, просто голова заболела, — с усилием ответил человек и большим глотком допил минеральную воду. Потом тяжело поднялся со стула и направился к выходу. Его покатые плечи и неуклюжая походка напомнили официанту медведя из цирка, куда он водил в прошлую субботу маленького сынишку. Он улыбнулся, вспомнив, с каким восторгом сынок смотрел цирковое представление, и тут же забыл о посетителе.