Виновник завтрашнего дня (СИ)

— Значит так: я даю тебе час. Как хочешь, так и выходи на своего гребанного подельника. У него по-любому есть связисты. Влада в опасности. Если с ней что-нибудь случится — первой пострадаешь ты. Потом мне просто будет нечего терять, понимаешь?

— Понимаю. Можешь не напоминать. Но у меня есть одно условие.

— А не слишком ли много условностей, м? Ты не в том положении, чтобы задавать мне темп.

— Лёш, я, между прочим, тоже рискую. Не переживай, — на заднем плане послышался звук хлопнувшей дверцы, потом взревел мощный двигатель, — в моей просьбе нет ничего сверхъестественного. Уверена, тебе понравится…

Глава 37

— Долго ещё ждать? — недовольно поинтересовался Олег. От его голоса у меня на голове зашевелились волосы. Господи, неужели это не сон?

— Скоро очнеться, — прозвучало в ответ деловито.

— И это всё? Больше никаких повреждений нет?

— Олег, что ты хочешь? Она в отключке, насчёт сотрясения не знаю. Мне некогда ждать, в отделении завал. С видимых повреждений — только рука и то, не от падения.

— Сколько она пробудет в таком состоянии? — перебил нетерпеливо Олег, склоняясь надо мной. Я обмерла, забыв, как дышать. До последнего надеялась, что мы в больнице, но, прислушавшись к окружающим меня звукам и принюхавшись к запахам поняла, ни о каком спасении не могло быть и речи. Мы всё в той же квартире на всё том же двадцать пятом этаже.

— С учётом веса и отсутствия нормально питания, — затих, видимо прикидывая в уме, — на часика четыре точно хватит.

— Мне не нужен труп. Она что, так и будет без сознания? — вскипел Олег, засадив возле моей головы кулаком. Этот удар и вывел меня с полузабытья, сорвав с губ отчаянный всхлип.

Каждая мышца, каждая клеточка отдавала тупой болью. Попробовала пошевелить ногами — получилось, но с огромным трудом. Зато руками — без проблем, если не брать во внимание пульсирующее жаром запястье.

— Смотри, она пришла в себя, — обрадовался Олег, опускаясь возле кровати на корточки. — Вла-а-ада, ты как?

— Подожди, не сейчас, — вмешался незнакомец и, обхватив мое лицо теплыми руками, достал из нагрудного кармана рубашки малюсенький фонарик. — А ну-ка, красавица, не шевелись!.. Ага… Тут всё нормально… Так, без снимка и анализов трудно судить о внутренних повреждениях. Надеюсь, всё обойдется, — заключил в итоге, оставив меня в покое.

Я так смотрела на него, едва не умоляла не уходить. Он то ли не замечал моего взгляда, то ли ему было всё равно, что тут произошло и что стало тому причиной. Неужели не видно, что меня тут удерживают силой?

— Всё, Олег, я побежал.

— Конечно, без проблем. Спасибо.

— Да брось! Чем смог, так сказать… Телефон знаешь, если что — звони. Приеду, сделаю волшебный укольчик. И не оттягивай с визитом в больницу. Если пойдет отечность на позвоночник — сам понимаешь, с этим шутки плохи. А пойти может, у неё к этому все предпосылы.

— Да-да, я всё понял. Мне бы до вечера продержаться. Нельзя сейчас светиться…

Их голоса утонули на лестнице, а я почувствовала на щеках горячие слёзы. Попыталась подняться — и тут же рухнула обратно, сраженная пронизывающей болью в затылке. Обессилено приподняла левую руку и затуманенным от слёз взглядом уставилась на обвитое плотной фиксирующей повязкой запястье.

Мысли вяло бились о черепную коробку в поисках вариантов спасения и ничего не находили. От безысходности и обреченности перехватило дыхание, а неизвестность — буквально убивала.

Окружающие меня предметы воспринимались сквозь плотную дымку. Я и в сознании, и в то же время — словно в вакууме. Жуткая слабость вперемешку с заторможенностью волнообразно накатывала на сознание, вызывая непонятные ощущения. Разве так бывает после падения с лестницы?

— Дура! — вернулся в комнату Олег, грюкнув дверью. Я широко распахнула глаза, повернув голову в сторону доносившегося голоса. Тон грубый, давящий. От недавней участливости не осталось и следа.

Я смотрела в его глаза и удивлялась: как можно было не замечать их пустоты? Нет в них и капли сострадания. И намека на теплоту и любовь.

Вздрогнула, стоило ему опуститься у изголовья. Меня и так воротило от одного его присутствия, а тут ещё и близость. Я постаралась отползти по подушке вверх, избегая контакта, и вымучено застонала от резкого движения.

Грубый захват за здоровое запястье сорвал с моих губ жалобный крик, не позволяя отстраниться.

— Ну же, давай, сопротивляйся! Чем больше ты ломаешься, тем слаще будет победа, — надавил сильнее, дернув на себя. Я сморщилась, сцепив плотно губы.

— Не трогай меня! — задрожала, испугавшись накатившей слабости. Что ему мешает навалиться сейчас на меня и изнасиловать? Да ничего. И звать никого не нужно — и так в его власти. — Не прикасайся… я… не позволю тебе… — совершенно не способна сейчас выражать свои мысли. Они не слушались меня, как и тело. Такое ощущение, словно по мне проехался каток. Спина, рёбра, грудь, живот — всё болело, горело огнем.

Олег словно прочел мои мысли. С приторно-слащавой улыбкой прошелся свободной рукой по моему животу, нарочно задевая край футболки. Тонкая ткань задралась, обнажив покрывшийся красными ссадинами живот.