Виновны в защите Родины, или Русский

«Геолог», естественно, не стал спорить. Эстонец его накормил, переодел и спрятал в подполе. Зашедшей на хутор «тревожной группе» эстонец сказал, что никого из посторонних не видел. Когда вышло обусловленное условиями проверки контрольное время, «геолог» тепло попрощался с хуторянином и сам явился в штаб погранотряда с докладом. Эстонца, конечно, выслали с островов за пределы погранзоны. Но не посадили. Время было застойно-спокойное и мягкое.

Ивановы, покинув заставу, обустраивались в новой двухкомнатной квартире в кирпичной пятиэтажке напротив штаба отряда, находившегося не в гарнизоне, расположенном на окраине, а в самом центре города. Дом был городской, но четыре квартиры в нем были отданы офицерам. В одном подъезде двум семьям пограничников, во втором — ракетчикам. Все это было кстати, младшему сыну пора было идти в школу. Да и старший уже устал учиться в интернате.

Островная земля. Моонзундский архипелаг. Самый большой остров — Сааремаа (второй по величине на Балтике после шведского Готланда). Хийумаа, Муху, Вормси… И сотни маленьких островков, включая и вовсе безымянные. Столица и райцентр — город Кингисепп, ныне Курессааре. Добираться паромом от Виртсу на Большой земле — до Куйвасту на острове Муху. Дальше — от Муху до Сааремаа — по дамбе. А можно лететь самолетом прямо из Таллина. Час на Ил-14. Позже, уже на Як 40, всего тридцать пять минут. Конечно же, если есть в паспорте отметка «ЗП» (зона пограничная). Немногие организованные туристы за месяц подавали заявление в МВД с просьбой разрешить посещение острова. Теперь сами эстонцы говорят, что так-то оно было лучше. Не было сотен тысяч иностранцев, накинувшихся саранчой на заповедную природу, когда ушли наши пограничники. Зато и в советское время на Сааремаа было все. Свой пивзавод, построенный чехами, свои рыболовецкие колхозы и рыбоперерабатывающие цеха, свои мясной и молочный комбинаты. В магазинах всегда были свежие продукты, в универмаге и уж тем более в сельских промтоварных лавках можно было купить все, что не только в России, но и в Эстонии считалось дефицитом, — от итальянской обуви до американских джинсов.

Море было прохладным, но чистым. Рыба — свежая, вяленая, копченая — была у всех своя. Весной весь город покрывался рамками с плотвой и ельцом, выставленными на солнце в окнах немногих пятиэтажек, на чердаках, во дворах деревянных домиков за каменными оградами, сложенными из плиток известняка, везде. Грибы, к которым эстонцы довольно равнодушны, ягоды, молоко, сметана, творог — все это было привычно, обыденно. Острова в этот, как оказалось, короткий, советский период истории — не знали бедных. Надувались потихоньку гордостью, как и вся Прибалтика: «Мы кормим весь Союз!» Гордость переросла со временем в спесь. А потом, в первые годы после независимости, спесь лопнула. И снова стали тянуть лямку. Прилично, чисто, культурно. Но, как и до войны, появились хозяева, на которых и надо было работать.

Ну что ж, так оно привычнее. Крестьянский труд и море уже не приносят прибыли, уже нет советских дотаций. Но зато есть тысячи иностранных туристов, хлынувших на лоно нетронутой, заповедной природы в бывшей погранзоне. Туристам нужны отели, горничные, повара, официанты, шоферы, экскурсоводы и симпатичные девочки. Кто-то должен убирать, чистить, мыть, подавать. Такова жизнь в Европе. Такой она была при царе, при немцах, такова она и сейчас. Такой и будет. Советские русские развратили народ, отучили работать. А ведь у каждого народа есть свое место на земле. Вот и «берег ветров» превратился в курортную зону. Как говорят туристы — здесь особенная аура. Валерий Алексеевич, навестивший остров уже в новом веке, вздыхал про себя: «Аура эта скоро исчезнет, растает, не выдержит сотен тысяч туристов и, главное, бесцельности нынешнего существования островов. Раньше здесь люди выживали. Раньше острова были форпостом, крепостью на морском пути. Теперь не нужны крепости. Выживает теперь не самый упорный, а самый угодливый и изворотливый. Остров великанов стал островом официантов. Ну что же? Время такое. К тому же каждому — свое».